заслуженный работник высшей школы Российской Федерации,
профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин Тульского филиала
НОУ ВПО «Международный юридический институт»
Во втором предложении п. 2 недавно опубликованного постановления Пленума Верховного суда РФ от 29 октября 2009 года № 22 «О практике применения судами мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста» отмечено: «Для решения вопроса о возможности применения меры пресечения в виде заключения под стражу подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления… суду надлежит в каждом конкретном случае проверять обоснованность подозрения в причастности лица к совершенному преступлению».
В этой связи важно разобраться, что такое «подозрение», о котором здесь идет речь.
В нашем случае «подозрение» – это предположение, основанное на имеющихся в распоряжении следователя (дознавателя), а равно представленных судье сведениях (доказательствах), указывающих на возможную причастность лица к совершению преступления, – и это могут быть любые сведения (доказательства). Лишь в случае появления в уголовном процессе фигуры подозреваемого в связи с его задержанием в соответствии со ст. 91 и 92 УПК РФ, понятие «подозрение» несколько специфично. Подозрение в такой ситуации имеет место только в случае наличия одного или нескольких фактических оснований задержания. И даже основание задержания, о котором идет речь в ч. 2 ст. 91 УПК РФ (иные данные, дающие основание подозревать лицо в совершении преступления), – это не любого рода информация. Это фактические данные, среди которых в обязательном порядке есть те, которые содержатся в уголовно-процессуальных доказательствах.
В анализируемом месте постановления от 29 октября 2009 года (далее – Постановление) речь идет о «подозрении в причастности к совершению преступления». Следователь (дознаватель) может ходатайствовать об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении лица, подозреваемого «в совершении преступления». Однако на момент принятия искомого решения орган предварительного расследования может не располагать сведениями о безусловном наличии в деянии всех элементов состава преступления. Будет ли нарушением закона принятие решения о возбуждении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, как, впрочем, и само избрание указанной меры
пресечения в отношении лица, не являющегося обвиняемым, если затем выяснится, что лицо совершило деяние в состоянии невменяемости и, соответственно, имело место не преступление, а «запрещенное уголовным законом деяние», совершенное в состоянии невменяемости?
Мы полагаем, что нарушения закона не будет. Подтверждением такому выводу являются п. 3 ч. 2 ст. 29, ст. 203 и ст. 435 УПК РФ, из редакции которых следует, что заключенным под стражу может быть лицо, страдающее психическим заболеванием. Пункт 3 ч. 2 ст. 29 и ст. 203 УПК РФ предоставляют суду право принимать решение о помещении подозреваемого, не находящегося под стражей, в психиатрический стационар для производства судебно-психиатрической экспертизы, то есть для установления того, мог ли он в силу психического расстройства в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими.
Лишь заключение судебной экспертизы позволит установить, вменяемо или нет было лицо на момент совершения запрещенного уголовным законом деяния. Если законодатель говорит о подозреваемом, не находящемся под стражей, значит возможна и иная ситуация – содержание его под стражей. Согласно положениям, закрепленным в ч. 1 ст. 435 УПК РФ, законным признается перевод в психиатрический стационар заключенного под стражу лица при установлении факта наличия у него психического заболевания. Таким образом, законодатель считает возможным заключение под стражу и лиц, которые совершили общественно опасное деяние в состоянии невменяемости.
Иначе говоря, употребляя понятие «совершенное преступление», законодатель подразумевает, по меньшей мере, как деяние, содержащее в себе все признаки состава
преступления, так и «запрещенное уголовным законом деяние», совершенное в состоянии невменяемости. Дальнейшее развитие этой идеи в том же направлении (распространение содержания рассматриваемого понятия «преступление» и на иные, не являющиеся преступлением в уголовно-правовом смысле слова явления) с точки зрения науки уголовного процесса возможно, но, следует признать, может привести к ситуации, когда вышестоящий суд посчитает заключение под стражу незаконным. Именно поэтому мы рекомендовать подобное поведение правоприменителю не станем.
Речь идет о том, чтобы признать возможным расширительное толкование рассматриваемого понятия «преступление». Логика могла бы идти в следующем направлении. Если законодатель считает возможным применение рассматриваемой меры пресечения в отношении лица, которое затем может быть признано невменяемым на момент совершения общественно опасного деяния, то последовательно дозволить избрание меры пресечения в виде заключения под стражду в отношении любого лица на основании имеющихся в распоряжении суда доказательств наличия признаков объективной стороны состава преступления.
В этом случае при вынесении рассматриваемого решения можно было бы не принимать во внимание то обстоятельство, что следователю (дознавателю) и, соответственно, суду пока (во время принятия решения об избрании меры пресечения) не были известны все обязательные признаки субъекта и субъективной стороны состава преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы. К примеру, внешне лицо выглядит достигшим возраста, с момента наступления которого возможно привлечение его к уголовной ответственности, но никаких документов или иных доказательств, подтверждающих его возраст, нет. Для определения возраста нужно проводить судебную экспертизу, а если его
не заключить под стражу, обеспечить проведение таковой невозможно. Можно ли в этом случае возбудить перед судом ходатайство об избрании в отношении лица, чей возраст точно не установлен, меры пресечения в виде заключения под стражу?
Мы полагаем, что в ситуации избрания в отношении лица, не достигшего возраста, с момента наступления которого он может быть привлечен к уголовной ответственности, меры пресечения, а тем более в виде заключения под стражу, закон будет нарушен. Такое лицо нельзя не только заключать под стражу, но и задерживать в порядке ст. 91 и 92 УПК РФ.
Итак, следователям (дознавателям) рекомендуется под преступлением, о котором идет речь в Постановлении, понимать только деяние, содержащее в себе все признаки состава преступления. Исключением из этого правила является лишь та ситуация, когда на момент избрания меры пресечения в виде заключения под стражу ни следователь (дознаватель), ни соответственно суд не располагают совокупностью доказательств, которая бы позволила им сформировать внутреннее убеждение во вменяемости (невменяемости) лица во время совершения им общественно опасного деяния.
Пленум Верховного суда РФ замечает, что «что обоснованное подозрение предполагает наличие достаточных данных о том, что соответствующее лицо могло совершить это преступление, в том числе указанных в статье 91 УПК». Иначе говоря, фактические основания задержания лица по подозрению в совершении преступления (именно они указаны в ст. 91 УПК) одновременно являются фактическими основаниями подозрения лица в совершении преступления. Наличие таковых, а равно всех иных оснований подозрения лица в совершении преступления суду и следует проверять при рассмотрении вопроса об избрании в отношении такого лица меры пресечения в виде заключения под стражу.
Идея понятна, но представляется, ее формулировка несколько несовершенна. Высший орган правосудия нашего государства ориентирует суды на необходимость обладания в момент избрания меры пресечения в виде заключения под стражу «достаточными данными о том, что лицо могло совершить это преступление». В этой связи сразу хотелось бы уточнить, что суд не может принимать решения, не располагая доказательствами. Сведения (данные, информация), не содержащиеся в предусмотренном законом источнике – источнике доказательств, вряд ли могут и тем более не должны быть подтверждением обвинения. Речь идет о данных, которые получены оперативно-розыскным путем и не вовлечены в процесс доказывания. Они не являются содержанием уголовно-процессуального доказательства и поэтому не должны влиять на решение суда об удовлетворении или неудовлетворении
ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Думается, к тем достаточным данным, о которых идет речь в п. 2 Постановления, нельзя относить и слухи, сплетни, сведения, источник получения которых неизвестен, и т. п.
Предлагается настоящую формулировку толковать так. Обоснованное подозрение имеет место, когда:
1) наличествуют предусмотренные ст. 91 УПК РФ фактические основания задержания;
2) имеются иные, недостаточные для формулирования обвинения доказательства причастности лица к совершению общественно опасного деяния и отсутствуют доказательства невозможности совершения им соответствующего преступления.
Данное правило соответствует идее, заложенной законодателем в последнее предложение
п. 2 Постановления. Но и эта формулировка чуть ниже будет нами скорректирована.
А теперь перейдем к характеристике самих указанных в статье 91 УПК РФ фактических оснований подозрения. Из содержания ст. 91 УПК РФ следует, что задержание возможно «при наличии одного из следующих оснований:
1) когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения;
2) когда потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо как на совершившее преступление;
3) когда на этом лице или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления.
При наличии иных данных, дающих основание подозревать лицо в совершении преступления, оно может быть задержано, если это лицо пыталось скрыться, либо не имеет постоянного места жительства, либо не установлена его личность, либо если следователем с согласия руководителя следственного органа или дознавателем с согласия прокурора в суд направлено ходатайство об избрании в отношении указанного лица меры пресечения в виде заключения под стражу».
Обратите внимание, мы, характеризуя текст п. 2 Постановления, игнорировали то обстоятельство, что в нем упоминается не только о «достаточных данных», «указанных в статье 91 УПК», но и об иных «достаточных данных о том, что соответствующее лицо могло совершить это преступление». И сделали мы это умышленно. Несмотря на то, что в последнем предложении п. 2 Постановления использовано выражение «в том числе», «обоснованное подозрение предполагает наличие достаточных данных о том, что соответствующее лицо могло совершить это преступление, в том числе указанных в статье 91 УПК». Мы полагаем, что иных, помимо тех, что закреплены в ст. 91 УПК РФ, оснований подозрения лица в совершении преступления быть не может. И вот почему. Последним из фактических оснований подозрения лица в совершении преступления (оно же основание задержания по подозрению в совершении преступления) является наличие «иных данных, дающих основание подозревать лицо в совершении преступления… если следователем с согласия руководителя следственного органа или дознавателем с согласия прокурора в суд направлено ходатайство об избрании в отношении указанного лица меры пресечения в виде заключения под стражу».
Таким образом, формулировка ч. 2 ст. 91 УПК РФ настолько широка, что невозможно существование каких-нибудь еще оснований подозрения помимо тех, что указаны в ст. 91 УПК РФ, тем более применительно к вопросу об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Они все равно будут «иными данными, дающими основание подозревать лицо в совершении преступления».
Итак, осталось охарактеризовать оставшиеся основания подозрения лица в совершении преступления, указанные в ст. 91 УПК РФ. Первое законодатель формулирует так: «лицо застигнуто при совершении преступления».
Понятие «совершение преступления» мы разобрали. К его характеристике хотелось бы добавить лишь то, что суд, проверяя обоснованность подозрения по данному основанию, должен разобраться, действительно ли имело место преступление. Не является ли то деяние, к совершению которого лицо причастно, каким-либо иным, похожим на преступление, но все же непреступным деянием? Вряд ли законно заключение лица под стражу, когда последнее, к примеру, действовало в состоянии необходимой обороны. А теперь несколько слов о термине «застигнуто». «Застигнуто» – значит его не только увидели, но и поймали. Обычно застигнутое лицо доставляется в орган предварительного расследования, где решается вопрос о необходимости и возможности его задержания в порядке ст. 91 и 92 УПК РФ.
Понятие «при совершении преступления» указывает на то, что следователь (дознаватель) или любой иной гражданин сами наблюдали совершение лицом преступления (нанесение человеку удара ножом, вытаскивание из сумки кошелька и т. п.). Когда очевидцем явился следователь (дознаватель), он (сам) производит задержание по п. 1 ч. 1 ст. 91 УПК РФ. Если же очевидцем преступления было какое-либо иное лицо, налицо сразу два основания – пп. 1 и 2 ч. 1 ст. 91 УПК РФ: лицо застигнуто при совершении преступления, и очевидцы указали на данное лицо как на совершившее преступление.
При характеристике основания, именуемого «лицо застигнуто непосредственно после совершения преступления», так же как и в первом случае следует быть уверенным, что совершено преступление или хотя бы «запрещенное уголовным законом деяние», совершенное в состоянии невменяемости. Лицо застигнуто непосредственно после совершения преступления – это значит, оно не пропадало из поля зрения его преследователей. Пример: На глазах у сотрудников ГИБДД совершается дорожно-транспортное происшествие со смертельным исходом. Преступник с места происшествия уезжает. Но он не успевает скрыться из поля зрения сотрудников милиции. Сколько бы ни продолжалась погоня, задержание лица по подозрению в совершении преступления в такой ситуации (не выпавшего из поля зрения преследователей) будет считаться имевшим место непосредственно после совершения преступления.
Следующее основание – «потерпевшие или очевидцы укажут на данное лицо, как на совершившее преступление». Данное основание подозрения лица в совершении преступления может иметь место в случае дачи потерпевшим соответствующих показаний, но только когда потерпевший сам был очевидцем совершения преступления. Недаром некоторые ученые в своих комментариях к ст. 91 УПК РФ до сих пор излагают данное обстоятельство с использованием словосочетания «очевидцы, «в том числе» потерпевшие» [1, с. 127 и др.], которое было закреплено в ст. 122 УПК РСФСР 1960 года, а в действующем законе заменено на «потерпевшие или очевидцы». Редакция п. 2 ч. 1 ст. 122 УПК РСФСР
была более совершенна. Потерпевший может быть очевидцем, но иногда он таковым не является. В этой связи не можем согласиться с утверждением Качалова В.И., что «потерпевший также является очевидцем» [8, с. 190; 9, с. 190]. Потерпевший не всегда видел само преступление. Он мог прийти домой и обнаружить, что из квартиры в его отсутствие
совершена кража. При такой и иных подобного рода ситуациях он не является очевидцем.
Показания потерпевших, не видевших человека, который совершал преступление (т. е. они не очевидцы), не могут быть основанием подозрения лица в совершении преступления, предусмотренным п. 2 ч. 1 ст. 91 УПК РФ. Причем понятие «потерпевший» в этом случае не идентично тому, которое сформулировано в ст. 42 УПК. Здесь, скорее всего, следовало говорить о пострадавшем. Причем, с одной стороны, под таким потерпевшим понимается не только лицо, в отношении которого вынесено специальное постановление о признании его таковым. С другой – не всякое лицо, признанное постановлением следователя (дознавателя) потерпевшим, может выступить в качестве потерпевшего, о котором идет речь в п. 2 ч. 1 ст. 91 УПК РФ.
Потерпевшим в указанном пункте является лишь физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный и (или) моральный вред как до вынесения постановления о признании его потерпевшим, так и после такового. В п. 2 ч. 1 ст. 91 УПК РФ записано «потерпевшие или очевидцы». Указанная формулировка обращает внимание правоприменителя на несколько обстоятельств.
Во-первых, на то обстоятельство, наличие которого мы уже отмечали: что очевидцем должен быть и потерпевший. Во-вторых, не обязательно, чтобы очевидец до момента, когда он укажет на лицо, был допрошен в качестве свидетеля. В-третьих, не любой свидетель может быть рассматриваемым лицом, а только тот, кто был очевидцем совершения преступления.
По нашему мнению, очевидцем лицо становится в связи с тем, что оно наблюдало совершение преступления или часть такового вне зависимости от того, когда оно затем об этом рассказало следователю (дознавателю) и суду. Между тем не любой очевидец сможет опознать преступника. Иногда последний изменил внешность, или в месте совершения преступления было плохое освещение, или преступление было совершено так быстро и преступник так мало на нем присутствовал, что его приметы очевидец почти не помнит. К тому же не редкость случаи, когда очевидец запомнил приметы и опознает человека, однако оснований сказать, что на лицо, совершившее преступление, он указал, все же нет. «Укажут» – это значит не только очевидец уверен, что видел именно этого человека, но и его аргументы убеждают в этом следователя (дознавателя) и суд. Недостаточно убежденности потерпевшего или очевидца. Необходимо, чтобы у следователя (дознавателя) и суда не возникало сомнений, что очевидец видел именно лицо, подозреваемое в совершении преступления.
Лучше всего, чтобы к моменту рассмотрения вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу было проведено предъявление для опознания, в процессе которого являющийся очевидцем свидетель (потерпевший) опознал лицо, подозреваемое в совершении преступления. Но для этого вначале следует допросить свидетеля (потерпевшего), обеспечить участие в предъявлении для опознания понятых, статистов, а иногда и иных лиц, приготовить помещение и необходимые технические средства. Иногда следователь (дознаватель) не успевает все это сделать за то время, которым он располагал, прежде чем вынес постановление о возбуждении ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Более того, сам процесс поимки лица, подозреваемого в совершении преступления, и доставления его в орган предварительного расследования мог сопровождаться визуальной встречей его с очевидцем, которая является непреодолимым
препятствием для законного проведения опознания. В этих случаях наличие рассматриваемого основания рекомендуется закреплять показаниями и соответственно протоколом допроса свидетеля (потерпевшего). На допросе свидетеля (потерпевшего) выясняются обстоятельства, при которых он видел лицо, в отношении которого будет решаться вопрос о задержании в порядке ст. 91 и 92 УПК РФ, а затем и о заключении его под стражу. Под обстоятельствами понимается время суток, время года, погодные условия, освещенность, место и обстановка на нем, расположение допрашиваемого по отношению к наблюдаемому человеку, продолжительность наблюдения за ним, физическое (психическое и т. п.) состояние свидетеля (потерпевшего) на тот момент, особенности его зрения, памяти и т. п.
Допрашивать органам предварительного расследования рекомендуется свидетеля (потерпевшего) не только о вышеуказанных обстоятельствах, но и о приметах и особенностях, по которым он лицо узнал. Приметами и особенностями человека могут быть антропометрические данные, особенности внешнего облика человека (телосложение, пол, рост, вес и др.) и частей его тела (размер, толщина, внешний вид и др.), любые иные его приметы (примерный возраст [10], раса, форма и цвет лица, глаз, волос, прически и др.). на допросе также они должны выяснить, видел ли свидетель (потерпевший) у лица, подозреваемого в совершении преступления, особые приметы. Под особыми приметами понимается отсутствие (ампутации) или дефекты различных частей тела, увечья, повреждения, бородавки, пятна (в том числе родимые пятна), рубцы, шрамы, следы ранее перенесенных операций, болезненные движения тела, плешивость (форма), асимметрия лица, разноцветность глаз, татуировки и другие.
К приметам, о которых, представляется, должны были осведомиться у допрашиваемого свидетеля (потерпевшего), относятся также и телесные повреждения. Речь идет о тех телесных повреждениях, которые свидетель (потерпевший) непосредственно лицезрел на теле преступника или даже, защищаясь, причинил (мог причинить) ему. Все имеющиеся в действительности телесные повреждения перечислить невозможно. Таковыми, к примеру, являются огнестрельные и иного вида ранения, ушибы, синяки, ссадины, царапины; ожоги, обморожения, поражение электрическим током (в том числе молнией); укусы и другие телесные повреждения, нанесенные животными и насекомыми; повреждения травматического характера и иные повреждения здоровья.
Установив, как и при каких обстоятельствах и кого именно видел свидетель (потерпевший), орган предварительного расследования его обязан был расспросить о том, что ему известно по поводу поимки и доставления в орган предварительного расследования этого человека. Знал ли он на момент совершения преступления или когда после этого узнал (если узнал), как зовут лицо, подозреваемое в совершении преступления. Если преступник ранее ему был незнаком, то при каких обстоятельствах он узнал вышеуказанные сведения. Только после подробного допроса, из которого следует, что свидетель (потерпевший) указал именно на данное конкретное лицо, подозреваемое в совершении преступления, можно говорить о наличии рассматриваемого основания подозрения его в совершении данного конкретного преступления. Применительно к следующему основанию подозрения лица в совершении преступления – «когда на этом лице или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления» – требуют толкования несколько понятий. Начнем с первого – «на этом лице». Данное словосочетание указывает место обнаружения следов – тело человека. К телу человека относится любая его часть: голова, туловище, ноги и руки, включая естественные и иные отверстия в теле человека и отдельных его частях. Соответственно для закрепления факта обнаружения на теле этого лица явных следов преступления должно было быть проведено его освидетельствование [3, с. 392]. Либо указанные следы были обнаружены без производства названного следственного действия в ходе личного обыска лица, подозреваемого в совершении преступления.
Явные следы преступления, помимо того, могли быть обнаружены на «его одежде», в имеющихся у лица при себе вещах (например, чемоданах, сумках, свертках и т. п.) и документах, то есть «при нем».
Понятие «одежда» в данном случае подлежит расширительному толкованию. Это не только собственно одежда, но и обувь, головные уборы, и даже предохранительные приспособления (комбинезоны, костюмы, куртки, брюки, халаты, полушубки, тулупы, различная обувь, рукавицы, очки, шлемы, противогазы, респираторы, другие виды специальной одежды) и т. п.
Вещи с явными следами преступления находятся «при нем», то есть при лице, подозреваемом в совершении преступления, когда имеются свидетели, подтверждающие данный факт. Если он сам не отрицает принадлежность и нахождение с ним данного объекта. Или же имеются документы (протокол личного обыска, протокол досмотра и т. п.), из содержания которого следует, что конкретный предмет находился в распоряжении и в непосредственной близи от лица, подозреваемого в совершении преступления.
Следы преступления могут быть обнаружены также в «его жилище». «Его жилище» – это не только то место, где он прописан (зарегистрирован), но и то, где согласно его показаниям или показаниям свидетелей он в настоящее время проживает. Некоторые ученые считают, что по рассматриваемому основанию возможно производство задержания (а значит, и имеет место исследуемое основание подозрения лица в совершении преступления) и в случае обнаружения явных признаков преступления не в жилище, а по месту работы, в гараже и на даче лица [5, с. 260; 6, с. 259; 7, с. 237]. Не будем спорить с таким утверждением. Обратим лишь внимание правоприменителя, что в ст. 91 УПК РФ термины «место работы», «гараж» и «дача» не употребляются. Законодатель подобного рода объекты ограничил содержанием
понятия «жилище». Иначе мы можем дойти до того, что под анализируемое основание задержания (подозрения) подведем даже дорогу, по которой лицо постоянно ходит на работу и т. п. Законодатель пишет, что следы «будут обнаружены». Несмотря на добавление
в предложение глагола «будут», речь идет не о будущем времени, а о прошедшем. Рассматриваемое основание может иметь место только после обнаружения в искомых местах «явных следов преступления». Но почему законодатель говорит о «явных следах», а не просто о следах преступления? Потому что не любые обнаруженные в вышеуказанных местах следы преступления являются основаниями задержания в порядке п. 3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ,
а значит и подозрения лица в совершении преступления. Указанное основание присутствует, только когда эти следы «явные». Причем явными следы признаются тогда, когда лицо, подозреваемое в совершении преступления, не могло объяснить их происхождение иначе как своей причастностью к совершению этого общественно опасного деяния. Даже если опыт следователя (дознавателя) позволяет ему самому придумать непреступное происхождение, к примеру, пятен бурого цвета, похожих на кровь, на одежде заподозренного, но последний растерялся и не может объяснить, откуда они у него, еще до получения результатов судебно-медицинской экспертизы можно задержать и соответственно подозревать лицо в совершении преступления в связи с наличием основания, предусмотренного п. 3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ.
И последнее, использованное в п. 3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ понятие «следы преступления». Следы преступления – это всегда потенциальное вещественное доказательство (вещественное доказательство) или его часть. Следами преступления могут быть предметы преступного посягательства, орудия преступления, пятна (остатки, частицы, в том числе микрочастицы) крови, спермы, пороха, химических и иных веществ и большое количество других следов. Они подлежат изъятию. Между тем использованное в п. 3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ понятие «следы преступления» подлежит еще более широкому толкованию. Как верно замечает О.И. Цоколова, к анализируемому основанию можно отнести установленное заключением судебной экспертизы «совпадение отпечатков пальцев подозреваемого с отпечатками, оставленными на месте преступления» [11, с. 211; 12. с. 151].
Таким образом, нами охарактеризованы основания подозрения лица в совершении преступления, указанные в ч. 1 ст. 91 УПК РФ. Однако в следующей части той же статьи закона также закреплены основания задержания, а значит, исходя из текста п. 2 Постановления, – основания подозрения лица в совершении преступления, которые суд обязан проверить, прежде чем вынести решение об избрании в отношении подозреваемого меры пресечения в виде заключения под стражу. Таким основанием является наличие «иных данных, дающих основание подозревать лицо в совершении преступления», «если это лицо пыталось скрыться, либо не имеет постоянного места жительства, либо не установлена его личность, либо если следователем с согласия руководителя следственного органа или дознавателем с согласия прокурора в суд направлено ходатайство об избрании в отношении
указанного лица меры пресечения в виде заключения под стражу». С учетом наличия последнего условия любые «иные данные, дающие основание подозревать лицо в совершении преступления», могут быть положены в основу подозрения лица в совершении преступления. Но что означает понятие «иные данные»?
Большинство ученых под «иными данными» понимают доказательства [2, с. 283; 4, с. 148]. Таким образом, как минимум под «иными данными» можно было бы понимать протоколы допроса, осмотра места происшествия и иные доказательства. Хорошим примером таковых будут доказательства, которые свидетельствуют о фактах, по тем или иным причинам не подпадающих под признаки пп. 1–3 ч. 1 ст. 91 УПК РФ [11, с. 211; 12, с. 151]. Речь идет о лице, застигнутом после совершения преступления, но выпавшем на некоторое время из поля зрения преследователей; о показаниях потерпевшего, не являющегося очевидцем, и т. п. Именно такого рода доказательства являются фактическим основанием задержания в порядке ст. 91 и 92 УПК РФ, а значит и подозрения, обоснованность которого проверяется судом в процессе рассмотрения ходатайства об избрании меры пресечения. Содержание названных доказательств «дает основание подозревать лицо в совершении преступления». Что означает термин «подозревать в совершении преступления», мы уяснили. Теперь следует привести свое видение значения понятия «дающие основание». Фактическим основанием принятия большинства процессуальных решений, а именно о фактическом, а не о юридическом основании здесь идет речь, является определенная совокупность доказательств. Данная совокупность доказательств создает у следователя (дознавателя), а затем и у суда внутреннее убеждение, что он располагает законными основаниями принятия решения. Таким образом, использованное законодателем в анализируемой части ст. 91 УПК РФ словосочетание «дающие основание» – это характеристика совокупности доказательств,
которые являются предусмотренным ч. 2 ст. 91 УПК РФ фактическим основанием принятия решения о задержании лица в порядке ст. 91 и 92 УПК РФ (подозрения лица в совершении преступления). Они формируют у следователя (дознавателя), а затем соответственно и у суда внутреннее убеждение в возможной причастности лица к совершению преступления, а не в том, что лицо пыталось скрыться, либо не имеет постоянного места жительства, либо не установлена его личность, как считают некоторые авторы [3, с. 390–391; 8, с. 190–191; 9, с. 190–191].
Одно то, что, к примеру, лицо не имеет постоянного места жительства, незаконно расценивать как основание подозрения его в совершении преступления. Отсутствие постоянного места жительства, как и любое другое условие [5, с. 260; 11, с. 211; 12, с. 151; 13, с. 216 и др.] задержания, о котором идет речь в ч. 2 ст. 91 УПК РФ, не является преступлением. Если считать такие данные основанием задержания, то вообще не ясно, в чем лицо подозревается – в том, что не имеет постоянного места жительства? Уже в этой связи несколько некорректно заявлять в комментарии к ст. 91 УПК, что «под «иными данными», которые дают основания подозревать лицо в совершении преступления и на основании которых он может быть задержан в совершении преступления, закон понимает такие сведения, которые свидетельствуют о том, что «…лицо пыталось или пытается скрыться». Именовать «другим основанием задержания» «отсутствие у лица постоянного места жительства», «неустановление личности данного лица» и «наличие направленного в суд ходатайства следователя или дознавателя об избрании в отношении указанного лица
меры пресечения в виде заключения под стражу, санкционированного прокурором» [8, с. 190–191; 9, с. 190–191 и др.].
Возможно, лицо и «может быть задержано» «на основании» перечисленных данных (обстоятельств). Но такое задержание будет грубым нарушением законности и положений, которые авторы пытались разъяснить. Соответственно такого рода подозрение не может быть судом расценено как обоснованное. На данное обстоятельство Пленум Верховного суда РФ специально обратил внимание в абз. 2 п. 4 Постановления.
Литература
1. Безлепкин Б.Т. Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) / Б.Т. Безлепкин. – М. : ВИТРЭМ, 2002.
2. Булатов Б.Б. Глава 12. Задержание подозреваемого / Б.Б. Булатов // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / отв. ред.
В.И. Радченко; научн. ред. В.Т. Томин, М.П. Поляков. – М. : Юрайт-Издат, 2004. –С. 282–292.
3. Винокурова С.И. Статья 91. Основания задержания подозреваемого // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (научно-практическое издание) / под общ. ред. В.В. Мозякова, Г.В. Мальцева, И.Н. Барцица.– М. : Книга-Сервис, 2003. – С. 388–392.
4. Гуев А.Н. Постатейный комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / А.Н. Гуев. – М. : Юридическая фирма «Контракт» :ИНФРА-М, 2003.
5. Калиновский К.Б. Глава 12. Задержание подозреваемого / К.Б. Калиновский // Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под ред. А.В. Смирнова. – СПб. : Питер, 2003. – С. 259–270.
6. Калиновский К.Б. Глава 12. Задержание подозреваемого / К.Б. Калиновский // Смирнов А.В. Комментарий к уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Постатейный / А.В. Смирнов, К.Б. Калиновский; под общ. ред. А.В. Смирнова. – 2-е изд., доп. и перераб. – СПб. : Питер, 2004. – С. 258–268.
7. Калиновский К.Б. § 2. Задержание подозреваемого и обвиняемого / К.Б. Калиновский // Смирнов А.В. Уголовный процесс : учебник для вузов / А.В. Смирнов, К.Б. Калиновский; под общ. ред. А.В. Смирнова. – СПб. : Питер, 2004. – С. 234–245.
8. Качалов В.И. Глава 12. Задержание подозреваемого / В.И. Качалов // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Новая редакция. – М. : ЭКМОС, 2002. – С. 189–198.
9. Качалов В.И. Глава 12. Задержание подозреваемого / В.И. Качалов // Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации. Постатейный / под ред. Н.А. Петухова, Г.И. Загорского. – М. : ЭКМОС, 2002. – С. 189–198.
10. Приложение № 15 // Об утверждении инструкции по организации работы подразделений по делам несовершеннолетних органов внутренних дел : приказ МВД РФ от 26 мая 2000 года № 569.
11. Цоколова О.И. § 1. Задержание подозреваемого / О.И. Цоколова // Уголовный процесс : учебник для юридических высших учебных заведений / под общ. ред. В.И. Радченко. – М. : Юридический Дом «Юстицинформ», 2003. – С. 210–215.
12. Цоколова О.И. Глава 12. Задержание подозреваемого / О.И. Цоколова // Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (официальный текст с изменениями и дополнениями на 1 октября 2002 г.). Постатейный научно-практический комментарий коллектива ученых-правоведов под руководством В.И. Радченко, В.П. Кашепова, А.С. Михлина. – М. : Библиотечка «Российской газеты», – 2002. – С. 150–156.
13. Щерба С.П. Глава 12. Задержание подозреваемого / С.П. Щерба // Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / под общ. ред. В.М. Лебедева; научн. ред. В.П. Божьева. – М. : Спарк, 2002. – С. 213–220.
|
