Лунёв Р.С.,
помощник проректора по научной работе
и международной деятельности, ассистент кафедры истории
и социально-политических дисциплин АНО ВПО «Смольный
институт Российской академии образования», помощник
депутата Законодательного собрания Санкт-Петербурга
Одной из характерных особенностей развития сотрудничества государств в области прав человека на современном этапе является создание системы международного контроля за претворением в жизнь взятых ими на себя юридических обязательств. Его учреждение и функционирование как на функциональном, так и на региональном уровне является одним из наиболее значительных достижений в международном регулировании прав человека второй половины ХХ в.
Субъектами указанных направлений сотрудничества в области закрепления и защиты прав и свобод человека являются в основном государства и международные и межправительственные организации. Ведущая роль государств в таком сотрудничестве проявляется прежде всего в том, что они участвуют в разработке и принятии международно-правовых актов в области прав человека, а также в создании как специализированных международных межправительственных организаций, занимающихся вопросами защиты прав человека, так и универсальных международных организаций, одним из направлений деятельности которых является защита прав человека. Ничто не препятствует государствам добровольно передавать на обсуждение международных организаций вопросы, касающиеся нарушения прав человека. Обычно это делается на основе международных договоров.
Итак, благодаря созданию международного контрольного механизма, возникшего в результате расширения международного правотворчества, усложнения межгосударственных связей, появления глобальных проблем, затрагивающих судьбы всего человечества, происходит не только осуществление принципов и норм международного права, но и в необходимых случаях принудительное претворение их в жизнь, а также наложение санкции за нарушение взятых обязательств. Общим словом, такая система защиты открывает возможности для наднациональных решений. В этом процессе значительную роль играет и то обстоятельство, что отдельные вопросы, традиционно отнесенные к внутренней компетенции государств, ныне регулируются и нормами международного права.
Говоря о деятельности Суда, надо упомянуть, что именно он впервые на таком высоком уровне поднял некоторые вопросы, не получившие до этого справедливого разрешения в законодательстве. В качестве примера можно назвать сексуальные отношения с нетрадиционной ориентацией, юридический статус транссексуалов и детей, родившихся вне брака.
Отметим, что Европейский суд достаточно осторожно подходит к рассмотрению каждого дела. Он стремится руководствоваться в первую очередь принципами справедливости. Эволюция идет. И судебная практика в этом играет далеко не последнюю роль. Именно из практики деятельности Европейского суда исходили при принятии новой редакции второго раздела Европейской конвенции. Превращение граждан в равноправных участников процесса – заслуга Европейского суда.
Особого внимания заслуживает практика Европейского суда по поводу определения «гражданских прав». Несмотря на то, что Европейский суд и Европейская комиссия неоднократно анализировали «концепцию гражданских прав и обязанностей», она в полном объеме еще не сформулирована и приводится лишь в качестве примеров для общей ориентации.
Приведем пример: в деле «Ригейзен против Австрии» (австрийская комиссия по купле-продаже недвижимости отказалась утвердить акт покупки сельскохозяйственного угодья, в результате чего договор о продаже оказался недействительным). Европейский суд решил, что здесь применима ст. 6 Европейской конвенции, так как она покрывает все судопроизводство, результат которого может затронуть права индивидуума, и что характер законодательного акта, применимого в данном случае (гражданского, административного права и т. д.), и характер органа, под юрисдикцию которого подпадает данное дело (суд, административный орган и т. д.), не имеют существенного значения(1).
Понятие «гражданские права» включает как частноправовые отношения, так и широкий спектр публично-правовых отношений, способных затронуть права индивидуума. По поводу «гражданского» характера прав практика свидетельствует о том, что классификация, а также решение о нарушении или соблюдении права на справедливое судебное разбирательство приводится в соответствии с «содержанием и влиянием права».
(1) Манов Б., Манов А., Москаленко К. Обращение в международно-правовые органы как средство защиты прав и свобод человека // Законность. – 2006. – № 6. – С. 12.
Если право определено как публичное согласно национальной правовой системе, то суд взвешивает в контексте содержания и последствий дела «публичный» и «гражданский» элемент и классифицирует это право соответственно. Важно понимать, что в ст. 6 Европейской конвенции речь идет о защите прав человека и его интересов, которые охраняются законом.
В частности, отмечается, что к определению «гражданские права и обязанности», подлежащие судебной защите, не относятся: споры, касающиеся гражданства; право на въезд в страну; на работу в тюрьме; на помилование; на пользование пенсионными и страховыми фондами в том случае, когда соответствующее лицо не вносит взносы в эти фонды; ходатайство заключенного о временном освобождении до Суда (речь идет о льготе, а не о жалобе на незаконное содержание под стражей); установление налоговых ставок и налоговых льгот; дисциплинарное производство по делам служителей культа; получение учебным заведением «разрешения» от правительства на обучение иностранных учащихся; и дисциплинарное производство по делам государственных служащих.
Все вышеназванные ограничения на судебную защиту относятся к ст. 6 и не распространяются на ст. 13 Европейской конвенции, где сказано, что «каждый, чьи права и свободы, как они изложены в настоящей Конвенции, нарушены, имеет действенные средства защиты перед национальными властями»(1).
Практика показывает, что любой гражданин (независимо от его дееспособности) имеет возможность обратиться в европейские структуры по защите прав и свобод человека в том случае, если он считает, что правительство нарушило его права и свободы, закрепленные в Конвенции и Протоколах к ней. В отличие от процедур, предусмотренных Факультативным протоколом Международного пакта о гражданских и политических правах, европейские структуры по защите прав и свобод предусматривают петиции не только от лиц, чьи права уже нарушены. Дело в том, что страсбургское «прецедентное право» ввело понятие «потенциальной жертвы», нечто вроде доктрины вероятностного нарушения прав человека(2). Достаточно, чтобы угроза нарушения прав была вполне реальной, отражалась на жизни потенциальных жертв и носила бы непосредственный характер.
Например, в решении от 25 февраля 1982 г. о возможности телесного наказания детей в шотландских школах признается, что уже сам факт посещения школы, в которой применялись телесные наказания, свидетельствует о наличии у детей возможности подвергнуться наказанию, чтобы они считались «жертвой» по смыслу бывшей ст. 25 Конвенции.
«Заслуженность» гражданских и политических прав отнюдь не свидетельствует о том, что они представляют из себя нечто застывшее. Безусловно, существующие правовые положения достаточно консервативны по своей природе. Однако они непрерывно обновляют свое содержание в процессе правоприменения, в первую очередь в ходе судебного толкования.
Вот конкретный пример: п. 1 ст. 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод закрепляет право каждого на свободу. Европейский суд по правам человека рассматривал «дело Ван Дроогенбрука» (Van Droogenbroeckv (Belgium)). Заявитель утверждал, что содержался под стражей по решению не судебного, а административного органа. Было установлено, что он неоднократно совершал кражи и осуждался за это, причем содержался даже в тюрьме для рецидивистов.
(1) Валеев Р.М. Международный контроль. – Казань, 2005. – С. 23.
(2) Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека (Практика Совета Европы). – М., 2002. – С. 21.
После освобождения из этой тюрьмы он вновь стал совершать кражи, и в целях реабилитации его несколько раз доставляли в орган под названием «Управление по делам рецидивистов»(1).По бельгийскому праву передача рецидивистов и неисправимых преступников в распоряжение правительства квалифицируется как мера, связанная с лишением свободы. Казалось бы, налицо нарушение Конвенции. Однако Суд принял во внимание, что закон, предоставивший министру юстиции соответствующие полномочия, имел целью не только «защитить общество от опасности, которую представляют рецидивисты и неисправимые правонарушители», но и «дать правительству возможность попытаться перевоспитать их»(2). Из этого факта были сделаны следующие выводы. При достижении этих целей необходимо учитывать обстоятельства, которые по характеру различны в разных случаях и могут видоизменяться. Принимая решение, Суд, естественно, может лишь предполагать, как будет развиваться личность человека в будущем. Со своей стороны, министр юстиции через своих подчиненных и через их содействие может чаще и тщательнее контролировать такое развитие, но одно это означает, что со временем связь между его решением не освобождать или повторно задержать человека и первоначальным судебным решением постепенно ослабевает. Впоследствии эта связь может вообще прерваться, если возникнет положение, при котором решения будут основаны на факторах, потерявших связь с целями законодательного органа, или на оценке, оказавшейся неразумной с точки зрения этих целей. В таких условиях задержание, являвшееся законным вначале, превратилось бы в лишение свободы, которое было бы произвольным, а следовательно, несовместимым со ст. 5.
В данном случае такого положения не возникло. Бельгийские власти проявили терпение и уважение к господину Ван Дроогенбруку: несмотря на его поведение, они предоставили ему возможность исправиться…
Таким образом, согласно решению Суда нарушения п. 1 ст. 5 не было. Однако оказался нарушенным п. 4 ст. 5, согласно которому лицо, лишенное свободы, имеет право на разбирательство, в ходе которого может быть безотлагательно решен вопрос о законности его задержания. Следовательно, несмотря на формальное противоречие действий министерства требованиям Конвенции, Суд не усмотрел ее нарушения бельгийскими властями (3).
Рассмотрим еще один важный пример деятельности Европейского суда в отношении прав ребенка. Итак, помимо защиты свобод ребенка в судебном порядке на национальном уровне возможно их отстаивание с помощью международных механизмов, основанных на международных договорах, являющихся в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ частью правовой системы Российской Федерации и имеющих преюдициальное значение. Более того, ч. 3 ст. 46 Конституции РФ закрепляет право каждого на обращение в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты.
(1) Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека (Практика Совета Европы). – М., 2002. – С. 37.
(2) См.: Эбзеев Б.С. Глобализация, европейский консенсус и рецепция Россией европейских гуманитарных стандартов: механизм и пределы (конституционные ориентиры) // Актуальные проблемы теории и практики конституционного судопроизводства : сб. науч. трудов. Вып. 2. – Казань, 2007. – С. 57.
(3) Европейский суд по правам человека и Российская Федерация : постановления и решения, вынесенные до 1 марта 2004 г. / отв. ред. Ю.Ю. Берестнев. – М., 2004. – C. 65.
Данное положение говорит о том, что в основе правового регулирования в Российской Федерации лежат не только принципы, закрепленные отечественным законодательством, но и общепризнанные стандарты, принятые в международном сообществе(1).
Европейская конвенция о защите прав человека практически не содержит статей, напрямую регулирующих и защищающих права детей (за исключением, пожалуй, ст. 5, 6 Европейской конвенции, ст. 5 Протокола № 7 к ней), однако ее положения могут быть применены также к ребенку, являющемуся субъектом международного права наравне с другими участниками международных правоотношений.
С учетом сложившейся практики Европейского суда по вопросам, касающимся защиты прав детей, следует отметить, что обычно интересы несовершеннолетних в Европейском суде представляют их родители. Тем не менее ребенок наделен правом воспользоваться помощью адвоката (ст. 6 Европейской конвенции) или общественной организации в соответствии с национальным законодательством, если по каким-либо причинам законное представительство родителями невозможно. Подобный подход особенно актуален, когда интересы ребенка входят в противоречия с интересами его родителей или опекунов.
Среди основных проблемных сфер, в которых страсбургские органы до сих пор осуществляли защиту прав ребенка, можно назвать следующие:
1) ювенальная юстиция и арест (ст. 5 и 6 Европейской конвенции);
2) образование (ст. 2 Протокола № 1 к Европейской конвенции);
3) свобода совести, право свободного выражения мнений и свобода ассоциаций (ст. 9–11 Европейской конвенции, ст. 13–15 Конвенции ООН о правах ребенка(2));
4) жестокое обращение и безнадзорность (ст. 3 и 8 Европейской конвенции);
5) дети-иммигранты и беженцы (ст. 3, 5 и 8 Европейской конвенции)(3);
6) ограничение свободы выражения своего мнения, получения и распространения информации в целях охраны здоровья и нравственности (п. 2 ст. 10 Европейской конвенции);
7) защита от дискриминации (ст. 14 Европейской конвенции). Наиболее часто при защите прав детей применялись следующие статьи Европейской конвенции:
– статья 3. Запрещение пыток и бесчеловечного унижающего достоинство обращения или наказания (в частности, в случаях применения к детям телесных наказаний в школе, родителями или по решению суда);
– статья 6. Право на справедливый суд (устанавливает специальные процессуальные правила для суда над несовершеннолетними, обвиняемыми в совершении преступления);
– статья 8. Право на уважение семейной жизни (в рамках которого суд трактует понятие семьи; статус незаконнорожденных детей; определяет концепцию действий в интересах ребенка (выбор религии, имени и др.);
передачу государству права на опеку над ребенком; случаи разлучения родителей и детей по причине депортации родителей);
(1) Научно-практический комментарий к Конституции Российской Федерации / отв. ред. В.В. Лазарев. – 2-е изд., доп. и перераб. – М., 2001. – С. 100.
(2) Конвенция о правах ребенка (принята 20.11.1989 Резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеей ООН) // Ведомости СНД СССР и ВС СССР. – 1990. – № 45. – Ст. 955.
(3) Кулапов В.В. Защита субъективных прав и законных интересов детей в Российской Федерации (вопросы теории): дис. … канд. юрид. наук. – Саратов, 2004. – С. 119.
– статья 10 (ч. 2). Ограничение свободы выражения своего мнения, получения и распространения информации в целях охраны здоровья и нравственности;
– статья 14. Защита от дискриминации;
– статья 2 Протокола 1. Право на образование (например, образование в частных школах; уважение к философским убеждениям родителей).
На основании названных статей Европейской конвенции Европейским судом были разработаны определенные правовые стандарты, регулирующие положение детей в международном праве.
Помимо стандартов, разработанных непосредственно самим Европейским судом, при обосновании нарушения права ребенка допускаются и поощряются ссылки и на другие международно-правовые акты, в которых закрепляются права ребенка, например на Конвенцию о правах ребенка ООН(1).
Итак, с нашей точки зрения, решения Европейского суда оказывают значительное влияние на законодательное регулирование и судебную практику защиты прав детей в нашем государстве. С учетом того факта, что во исполнение решения Европейского суда государство должно предпринимать меры для предотвращения новых нарушений прав ребенка, весьма вероятно, что законодатель пойдет по пути расширения перечня прав детей, закрепленных в законодательстве Российской Федерации.
Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что международные процедуры важны в качестве гарантий и дополнительных стимулов в деле совершенствования аналогичных внутригосударственных структур. Необходимо разработать ряд мер, направленных на реализацию конституционного права граждан на обращение в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, так как это далеко не автоматический процесс. Координационным центром мог бы стать Верховный Суд России. Во-первых, целесообразно признать не только Европейскую конвенцию, но и решения Европейского суда источником российского права. Во-вторых, необходимо систематически обучать судей применять прецеденты Европейского суда, так как порой для них затруднен доступ не только к страсбургскому праву, но и к международным документам, ратифицированным РФ.
(1) Кравчук Н.В. Защита прав ребенка в судебном порядке // Государство и право. – 2004. – № 6. – С. 67.
|
