Чашин А.Н.,
главный редактор
Керимов Джангир Али-Абасович (Аббас оглы) (р. 18.07.1923, г. Баку). Российский юрист. Окончил Бакинское военное училище зенитной артиллерии (1942), участник ВОВ. Окончил Всесоюзный заочный юридический институт (1946), к. ю. н. (1950), д. ю. н. (1961), профессор, член-корреспондент АН СССР (1967), член-корреспондент РАН (1966), академик АН Азербайджана (1967), Сербской академии наук и искусств, Финской академии наук и литературы, Черногорской академии наук и художеств, Российской академии социальных наук, Международной академии информационных процессов и технологий, Академии политических наук РФ, Международной академии информатизации, почетный проректор Гонконгского института международного права и экономики, лауреат Государственной премии Азербайджанской ССР (1981). Награжден государственной премией Азербайджанской ССР (1981). Проректор Ленинградского государственного университета (1965–1969), руководитель кафедры теории права и государственного строительства Академии общественных наук при ЦК КПСС (с 1970), народный депутат СССР (1989–1991), член Верховного Совета СССР. Сотрудник Института государства и права РАН. Основные работы: Законодательная деятельность Советского государства (Основные принципы и организационные формы). – М.: Юридическая литература, 1955; Свобода, право и законность. – М.: Юридическая литература, 1960; Философские проблемы права. – М.: Мысль, 1972; Общая теория государства и права: предмет, структура, функции. – М.: Юридическая литература, 1977; Философские основания политико-правовых исследований. – М.: Мысль, 1986; Методология права: предмет, функции, проблемы философии права. – М.: СГУ, 2003.
Сформированное к сегодняшнему дню Д.А. Керимовым авторское видение государства и права чрезвычайно глубоко и многоаспектно. Его характерными чертами являются широта взглядов, выход за рамки юриспруденции и государствоведения как таковых, поиск ученым нового на стыке теории государства и права с такими науками, как социология, психология, философия, кибернетика и др. Основные положения политико-правового учения Д.А. Керимова сводятся к следующим моментам.
О праве. В своих работах Д.А. Керимов активно критикует узконормативное понимание права(1), выделяя для этого три основания. «Во-первых, правом является не только то, что установлено или санкционировано официальным органом государства, но и то, что с объективной необходимостью вытекает из жизнедеятельности общества; право существует не только в форме официально-институализированной нормативности, но и во многих иных видах (в том числе и в ненормативных формах).
Во-вторых, право – это отнюдь не только совокупность правовых норм, но и система правовых принципов, правовая политика, а также множество ненормативных установлений и т. д.; право нельзя сводить лишь к статической совокупности его нормативных (и ненормативных) установлений, поскольку смысл права – в его динамике, в действенности, практическом регулировании общественных отношений. В-третьих, определение права, с одной стороны, как государственной воли, а с другой – как статической совокупности нормативных предписаний внутренне противоречиво, поскольку сама воля представляет собой, как известно, предметный, динамичный, реализующийся вид сознания, вовсе не сводящийся лишь к одним предписаниям»(2).
Одновременно автор предлагает собственную формулировку определения всеобщего понятия права. По Д.А. Керимову, право – это исторически сложившаяся волевая система принципов, норм и действий, обусловленных общественными отношениями и регулирующих эти отношения в целях установления общего правопорядка, обеспечиваемого различными средствами, в том числе и государственным принуждением(3).
Такое определение отличается от критикуемых вариантов следующими моментами. В нем прежде всего подчеркивается волевая сущность права. «Право характеризуется, далее, не как простая «совокупность правовых норм», а как сложная система, состоящая из комплекса компонентов. Такая трактовка обусловлена тем, что в понятие права включаются: во-первых, правовые принципы, т. е. устоявшиеся основы правового сознания и главные направления правовой политики; во-вторых, правовые предписания, имеющие как нормативный, так и ненормативный характер; в-третьих, правовые действия, непосредственно реализующие правовые принципы, политику и предписания, воплощение их в реальную действительность, в правовую сферу жизнедеятельности общества. Определение указывает также, что правовые принципы, политика и предписания вовсе не являются объективно-произвольными.
Они обусловлены объективными в данных условиях места и времени общественными отношениями, природа которых требует правового опосредования и правового регулирования.
(1) Напомним читателю, что критикуемое определение сводится к тому, что право представляет собой совокупность правил поведения (норм), выражающих волю господствующего класса и обеспеченных государственным принуждением. Такое определение было впервые сформулировано на Первом Всесоюзном совещании научных работников права в 1938 г. Генеральным прокурором СССР А.Я. Вышинским и было впитано отечественной юридической наукой.
(2) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 337.
(3) Там же. – С. 344–345.
Это последнее преследует цель установления режима общественного порядка, обеспеченного мерами просвещения и воспитания граждан и общества в духе правовой культуры, уважения к правовым предписаниям. В данной части определения указывается на обеспеченность права также государственным принуждением, которое используется лишь в случаях нарушения его требований»(1).
О государстве. Проводя свои ранние научные исследования в русле социалистической науки, Д.А. Керимов, руководствуясь догмами исторического материализма, понимал государство и право как стороны «классово-политического господства в обществе»(2). При этом непреложным атрибутом государства ученый в этот период признает политическую организацию господствующего класса. Исключение делается только для социалистических обществ, в котором политически организован на государственном уровне (и господствует) весь народ, а не отдельный класс(3).
О системности права. Являясь одним из ведущих специалистов в области методологии правовых исследований, Д.А. Керимов много труда вложил в формулировку основных познавательных категорий философии права. В этом направлении им рассматриваются соотношение общенаучной методологии и методологии права, отражение и опережающее отражение правовой реальности, категории исторического и логического, конкретного и абстрактного, явления и сущности, содержания и формы, структуры и элементов, отдельного и общего, целого и части. Детальная проработка перечисленных философских категорий применительно к праву позволила ученому выйти на центральную методологическо-правовую проблему – систему права и систематизацию законодательства.
Д.А. Керимов в качестве признаков системности права указывает следующее(4):
1) части правового системного целого необходимо объединены и тем самым находятся в соединенном состоянии. Такое соединение имеет объективный характер;
2) части системного правового целого соединены между собой по определенным содержательным основаниям, которые характеризуют субстанционные особенности их свойств и связей;
3) системное правовое целое образует единство в результате структурной упорядоченности его частей, определяющей их функциональные зависимости и взаимодействие;
4) структурная упорядоченность придает системному правовому целому относительную устойчивость, лишь в пределах которой допустимы изменения свойств ее частей и их связей;
5) относительная самостоятельность системного правового целого обусловливает относительную автономность ее функционирования, степень которой определяет уровень данной системы;
6) объективное объединение и соединение по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целое единство обусловливает наличие у системного правового целого свойства относительной самостоятельности, которое, в свою очередь, выражается в следующем:
а) ее качества не сводятся к качествам системообразующих частей;
б) она обладает способностью существенно видоизменять составляющие ее части и создавать новые части в пределах своего единства;
в) она может выступать в виде части или подсистемы другой, более объемной системы, равно как и в границах своего органического единства расчленяться на внутренние подсистемы (или системы иного уровня);
г) она необходимо связана с внешней средой, ощущая ее воздействие на своих «входах» и реагируя ответными реакциями через свои «выходы».
(1) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 345.
(2) Керимов Д.А. Общая теория государства и права: предмет, структура, функции. – М., 1977. – С. 19.
(3) Там же. – С. 23–24.
(4) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 234–235.
Выделение перечисленных признаков позволило ученому сформулировать следующее пределение: «Системность права – это объективное объединение (соединение) по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования»(1).
Учение о системности права предполагает выделение отдельных элементов системы права. Основополагающими дефинициями здесь выступают понятия отрасли права и правового института. В трудах Д.А. Керимова мы находим выверенные определения обоих этих понятий.
«Отрасль права – это объективно сложившаяся внутри единой системы права в виде ее обособленной части совокупность органически связанных между собой правовых норм, призванных в интересах господствующего класса или всего народа регулировать определенным специфическим методом качественно однородные по своему конкретному содержанию общественные отношения»(2). При этом ученый отрицает возможность выделения комплексных отраслей права. Основным аргументом выдвигается невозможность постановки некоторых отраслей права во второстепенное по качеству положение по отношению к другим отраслям, чего нельзя избежать при выделении комплексных отраслей, которые Д.А. Керимов понимает как второстепенные и на этом основании отрицает саму возможность их наличия. Другим аргументом против выделения комплексных отраслей права является связь такого деления с делением права на частное и публичное, отрицаемое советской юридической наукой.
«Правовой институт – это совокупность правовых норм соответствующей отрасли права, призванных регулировать с требуемой детализацией типичное общественное отношение»(3).
Норма права. Логика изложения авторского правового учения предполагает непосредственно после рассмотрения таких крупных частей правовой системы, как отрасль и институт права, остановиться на следующем (по убывающей) элементе – норме права.
По мнению Д.А. Керимова, «правовая норма – это организованное в определенной структуре и выраженное в установленной форме общее правило, регулирующее типичное общественное отношение или одну из сторон этого отношения»(4).
(1) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 234.
(2) Керимов Д.А. Кодификация и законодательная техника. – М.: Государственное издательство юридической литературы, 1962. – С. 51.
(3) Там же. – С. 55.
(4) Там же. – С. 62.
Анализируя правовую норму, Д.А. Керимов стремится показать, что ее сущностью является государственная воля господствующего класса; содержанием – общее правило поведения, направленное на регулирование определенного типичного общественного отношения или одной из сторон этого отношения; внутренней формой – система строения, способ связи частей, структура, определенным образом организующая содержание правовой нормы; внешней формой – выражение вовне внутренне организованного содержания правовой нормы(1). Это признаки правовой нормы.
Среди непрекращающихся споров о структуре правовой нормы ценным является понимание Д.А. Керимовым структуры этого феномена объективной действительности. «Из абстрактности понятия правовой нормы, – учит он, – следует недопустимость ее «приложения» ко многим конкретным статьям закона. Такая попытка разрушает само понятие правовой нормы, поскольку далеко не всегда статья закона содержит все перечисленные ее части, элементы. Правовая норма, как понятие абстрактное в указанном смысле, не может не быть одноэлементной или двухэлементной, она всегда состоит из трех элементов. Каждая правовая норма логична, если содержит ответы на три обязательных вопроса: какое поведение она предусматривает для субъектов правового отношения; при каких условиях это поведение должно (или может) иметь место; какими будут последствия для лиц, не исполняющих или нарушающих установленное правило. Немыслима вообще какая бы то ни была норма, в особенности правовая, из которой прямо или косвенно, но вполне определенно не вытекали бы ответы на эти вопросы. Другое дело, что внешняя форма выражения правовой нормы в статьях закона (подзаконного акта) далеко не всегда повторяет ее логическую структуру»(2).
О науке теории государства и права. На страницах своей монографии «Общая теория государства и права: предмет, структура, функции», увидевшей свет в 1977 г., Д.А. Керимов придерживается мнения, согласно которому познание государства возможно только одновременно с познанием права. «Именно поэтому, – пишет он, – общая теория государства и права, изучающая политическую и юридическую части надстройки, является единой политико-юридической наукой»(3). Спустя три десятилетия ученый продолжает последовательно отстаивать эту точку зрения. По этому поводу он пишет, что «традиционно общая теория права органически связана с общей теорией государства. И это вполне закономерно, поскольку государство является единственным источником законодательства (как одной из важных форм выражения права) и одним из наиболее мощных средств его реализации»(4).
При этом Джангир Аббасович обосновывал расширение предмета науки общей теории государства и права за счет использования межпредметных связей, достижений ряда близких наук (прежде всего философии, социологии, политологии) и проведения исследований на стыках наук (философия права, правовая кибернетика, хозяйственное право и т. п.).
(1) Керимов Д.А. Свобода, право и законность в социалистическом обществе. – М.: Госюриздат, 1960. – С. 185–205.
(2) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 367.
(3) Керимов Д.А. Кодификация и законодательная техника. – М.: Государственное издательство юридической литературы, 1962. – С. 30–31.
(4) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 24.
По этому поводу он пишет следующее: «…в процессе исследования проблем общей теории государства и права не иногда, а почти всегда создается ситуация, когда необходимо выйти за пределы изучаемых государственно-правовых явлений… это происходит не только тогда, когда слабо разработаны те или иные проблемы, имеющие значение для общей теории государства и права, но и в тех случаях, когда они разработаны достаточно глубоко и всесторонне, но предстоит еще осмыслить, применить и использовать их для нужд познания государственно-правовых явлений и процессов»(1). По этому поводу ученый вступал в полемику с такими своими коллегами, как А.Ф. Шебанов(2), В.В. Копейчиков(3), П.М. Рабинович(4), критикуя их взгляды. Необходимо обратить внимание на противоположность взглядов на предмет и структуру науки общей теории государства и права Д.А. Керимова и С.С. Алексеева.
В более ранних работах(5) Д.А. Керимов придерживался иного взгляда на объем предмета общей теории государства и права. Однако ученый, придя к другому выводу, публично признал свою ошибку(6). В этом отношении Д.А. Керимову нужно отдать должное: именно у этого советско-российского ученого всегда хватало мужества признавать свои прежние научные заблуждения на страницах более поздних изданий.
Представляют интерес взгляды ученого на структуру науки общей теории государства и права, в которую он включает два основных раздела: социологию государства и права и философию государства и права, «водораздел между которыми проходит, условно говоря, по линии их онтологического и гносеологического изучения»(7). Не отрицает он и сложившегося в науке деления общей теории государства и права на теорию государства и теорию права (в границах единой науки). Такой подход привел Д.А. Керимова к формулировке следующего определения предмета общей теории права: «Предметом общей теории права является правовая действительность, общие и специфические объективные закономерности ее развития, на основе познания и использования которых разрабатываются фундаментальные проблемы, имеющие методологическое значение для отраслевых юридических наук»(8).
Логичным представляется и формулировка цитируемым ученым определения термина «философия права». Оно выглядит следующим образом: «Философия права, будучи одним из основных направлений общей теории права, разрабатывает основополагающие проблемы диалектики, гносеологии и логики правового бытия, обслуживающих как самую общую теорию права, так и весь комплекс отраслевых юридических наук»(9).
(1) Керимов Д.А. Кодификация и законодательная техника. – М.: Государственное издательство юридической литературы, 1962. – С. 38.
(2) См.: Шебанов А.Ф. Повышение творческой роли права – важное направление общетеоретических исследований // Актуальные проблемы теории социалистического государства и права. – М., 1974. – С. 121.
(3) См.: Копейчиков В.В. О предмете юридической науки и науки общей теории государства и права // Актуальные проблемы теории социалистического государства и права. – М., 1974. – С. 38.
(4) Рабинович П.М. К вопросу о специфических государственно-правовых закономерностях как предмете юридической науки // Актуальные проблемы теории социалистического государства и права. – М., 1974. – С. 44.
(5) Керимов Д.А., Гальперин Г.Б. Методологические проблемы науки общей теории государства и права//Актуальные проблемы Советского государства и права в период строительства коммунизма. – Л.: изд-во ЛГУ, 1967. – С. 12–13; Керимов Д.А. Философские проблемы права. – М.: Мысль, 1972. – С. 2.
(6) Керимов Д.А. Общая теория государства и права: предмет, структура, функции. – М., 1977. – С. 43.
(7) Там же. – С. 49. См. также: Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 24-25.
(8) Керимов Д.А. Методология права: Предмет, функции, проблемы философии права. – 6-е изд. – М.: Изд-во СГУ, 2011. – С. 25.
(9) Там же. – С. 47.
Резюме. Краткое изложение учения Д.А. Керимова наглядно демонстрирует его детальную проработанность и значимость как для современного юриста, так и в свете перспектив построения истинно демократического социального и правового государства в сложившихся российских условиях. Безусловно, формат статьи не позволяет ознакомить читателя более подробно со всеми аспектами научной деятельности такой яркой звезды на научном небосводе, какой является Д.А. Керимов. За гранью нашего повествования остался массивный пласт многолетнего труда ученого, посвященного прикладным проблемам правовой кибернетики, сдвинувшей с мертвой точки процесс создания электронных справочных правовых систем как в России, так и в развитых западных государствах1. Являясь одним из ведущих специалистов в области компьютеризации юриспруденции, Д.А. Керимов, показывая пути и возможности современной электронно-вычислительной техники в этом направлении, одновременно предостерегает от вульгаризации и допущения популистского ненаучного понимания возможностей кибернетики в юридической сфере.
Он осуждает тех ученых, которые ратуют за замену человека машиной, за введение «электронных судей», «компьютерных законодателей» и т. п. ненужных и неосуществимых проектов. По мнению Д.А. Керимова, речь можно вести исключительно о различных вариантах и уровнях построения системы «человек–машина», в которой как человек, так и машина в своем взаимодействии взаимно усиливают друг друга, без очеловечивания машины и без замены человека компьютером.
Приближаясь к окончанию изложения научных взглядов Д.А. Керимова, следует остановиться на его оценке современного состояния отечественного правоведения, данной им вместо заключения в многократно цитированной нами выше, шесть раз переизданной монографии «Методология права: предмет, функции, проблемы философии права». Эта оценка вряд ли может польстить основной массе работников российских учебных и научных заведений юридического профиля, гордо, но безосновательно причисляющих себя к науке. Д.А. Керимов с высоты своего опыта и научных достижений обращает внимание научного сообщества на почти полное отсутствие в отечественной юриспруденции фундаментальных исследований, засилье «плохого комментаторства плохого законодательства» и «беспомощного обобщения беспомощной правоприменительной практики», на накопившееся бессистемное обилие материала по частным и второстепенным вопросам, повсеместное воспроизведение в литературе давно решенных и хорошо известных проблем, отсутствие новых идей и разработок, на стереотипность, шаблонность и старость форм научного мышления, замену подлинного научного познания различными элементами морализаторства, призывами и лозунгами, на всевозможные конференции, симпозиумы, «круглые столы», способные в основной своей массе только поддерживать не более чем видимость активности правовой науки. Одновременно Д.А. Керимов выражает надежду на то, что такое состояние российской правовой науки будет преодолено, и призывает к этому. Со своей стороны мы убеждены в том, что выход из кризисного состояния отечественной юриспруденции возможен кроме прочего с учетом теоретических положений, разработанных самим Д.А. Керимовым, которого с учетом специфики его опубликованных работ и без преувеличения можно отнести к основоположникам современной российской философии права.
(1) См., например: Horty J.F. Searching statutory Law by computer // Interim report. Health Law Center. 1962. № 1, 2, 3.
|
