Чашин А.Н.,
главный редактор
Владик Сумбатович Нерсесянц (2 октября 1938 г., Степанакерт, Нагорно-Карабахская автономная область Азербайджанской ССР – 21 июля 2005 г.) – российский правовед, специалист в области теории государства и права, политических и правовых учений.
Среднее образование получил в г. Ереване (1955 г., золотая медаль). Окончил юридический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова (1961 г., красный диплом), в который поступил, скрыв данные о репрессированном отце. Кандидат юридических наук (1965 г., тема «Марксова критика гегелевской философии права в период перехода К. Маркса к материализму и коммунизму», научный руководитель Ф.М. Кечекьян), доктор юридических наук (1975 г., тема «Политико-правовая теория Гегеля и ее интерпретация»), профессор (1985 г.), член-корреспондент (1994 г.), академик (2000 г.) РАН. Адвокат в г. Иваново (1961–1964 гг.), м. н. с. во ВНИИ Советского законодательства (1965 г.), зав. отделом журнала «Советское государство и право» (1965–1970 гг.), с. н. с. (1970–1980 гг.), зав. Сектором истории государства, права и политических учений (1980–2005 гг.) Института государства и права РАН. Не вступал в КПСС. Автор около 400 научных работ, в том числе 16 монографий и учебников. Основные труды: «Гегелевская философия права: история и современность». – М., 1974 г.; «Право и закон». – М, 1983 г.; «Право в системе социальной регуляции». – М., 1986 г.; «Наш путь к праву. От социализма к цивилизму». – М., 1992 г.; «Право – математика свободы». – М., 1996 г.; «Философия права». – М., 1997 г.; «Общая теория права и государства». – М., 1999 г.; «Национальная идея России во всемирно-историческом прогрессе равенства, свободы и справедливости. Манифест о цивилизме». – М., 2001 г.(1)
Классификация основных типов правопонимания. В.С. Нерсесянц в последней четверти ХХ в. вводит в научный оборот авторскую классификацию основных типов правопонимания. Все подходы к пониманию сущности права он при этом подразделяет на два крупных блока:
– легизм;
– юснатурализм.
(1) Подробнее см.: Луковская Д.И., Поляков А.В., Тимошина Е.В. Памяти Владика Сумбатовича Нерсесянца (некролог) // Правоведение. – 2005. – № 4. – С. 254–260.
Различие указанных типов правопонимания В.С. Нерсесянц поясняет следующим образом. Согласно легистскому подходу под правом имеется в виду продукт государства, а именно его власти, воли, усмотрения, произвола. Само право выступает в форме приказа, т. е. принудительного установления, правила, нормы, акта государственной власти. Только это есть право, и ничто кроме такого государственного приказа не есть право. Легисты сводят право к принудительно-властным установлениям, к формальным источникам – т. е. к тому, что принято называть позитивным правом. Это законы, подзаконные нормативные правовые акты, правовые обычаи, судебные прецеденты и т. д. Тем самым:
Следовательно, легизм признает лишь позитивное право. Правом признается только то, что в определенное время и в определенном месте в официальном порядке обеспечено властно-принудительной силой государства.
Подобное отождествление закона и права является принципом и смыслом так называемого юридического позитивизма (и неопозитивизма).
В.С. Нерсесянц подмечает, что исторически легистское правопонимание присуще разного рода этатистским, авторитарным, деспотическим, диктаторским, тоталитарным подходам к праву.
Противоположным легистскому типу правопонимания является юридический (юснатурализм). Представителей этого подхода отличает от легистов то, что они по разным основаниям проводят различие между правом и законом:
Для юснатуралистов право установлено не государством, а объективно. Источник права видится ими не в государственной воле, а вне ее. Юснатурализм обнимает взгляды представителей естественноправового подхода к пониманию сущности права.
Одновременно В.С. Нерсесянц формулирует следующее определение естественного права: «Естественное право – это везде и всегда наличное, извне предданное человеку исходное для данного места и времени право, которое как выражение объективных ценностей и требований человеческого бытия является единственным и безусловным первоисточником правового смысла и абсолютным критерием правового характера всех человеческих установлений, включая позитивное право и государство»(1). Приведенное определение, по мнению ученого, охватывает все существующие версии естественного права: абсолютистские, релятивистские, содержательные, формальные, рационалистические, интуитивистские и прочие.
Среди представителей юридической теории в течение длительного времени ведется борьба между сторонниками естественноправового и легистского подходов на природу права. Легисты критикуют недостатки учения о естественном праве, отрицая при этом прогрессивные достижения юридической мысли, основанные на антилегистском правопонимании.
(1) Нерсесянц В.С. Философия права. – М. : НОРМА-ИНФРА-М, 1998. – С. 613.
Приверженцы теории естественноправового подхода, противопоставляя естественное право позитивному, концентрируют внимание в первую очередь на своих трактовках антипозитивных и непозитивных черт естественного права, а также на критике легистской точки зрения.
Юридический либертаризм. Доводы и контрдоводы противных сторон представителями обоих подходов к пониманию права, как правило, во внимание не принимаются. Это ведет к неполному усвоению достижений представителей как позитивистского, так и естественноправового подходов к правопониманию. Сложившееся в юридической теории положение детерминировало разработку В.С. Нерсесянцем своей концепции правопонимания, которую он назвал юридическим либертаризмом, поскольку понимаемое в рамках этого подхода право является всеобщей и необходимой формой свободы.
«Именно тип правопонимания, – пишет В.С. Нерсесянц, – определяет парадигму, принцип и образ (смысловую модель) юридического познания права и государства, собственно научно-правовое содержание, предмет и метод соответствующей концепции юриспруденции»(1).
При этом следует обратить внимание на то, что сам термин «либертаризм» – не новшество. Еще в начале 80-х годов ХХ в. Г.В. Мальцев классифицировал либертаризм как разновидность консерватизма наряду с консерватизмом традиционным и неоконсерватизмом(2). Сегодня в западных странах либертаризм охватил широким спектром социальные отношения, включая политические и экономические. К ведущим идеологам западного либертаризма относят таких экономистов, как Ф. Хайек, М. Фридман, а так же монетаристов, взгляды которых, как известно, воплотились в так называемом феномене рейганомики, что свидетельствует о значительном влиянии либертарных воззрений на практику государственного управления в отдельных странах.
Сам же В.С. Нерсесянц свое учение классифицировал как юридический тип правопонимания, но выходящий за рамки естественноправового подхода. Либертарно-юридический подход исходит из различения права и закона (позитивного права).
Под правом В.С. Нерсесянц предлагает понимать не естественное право, а бытие и нормативное выражение (конкретизацию) принципа формального равенства (как сущности и отличительного принципа права).
При этом принцип формального равенства трактуется и раскрывается В.С. Нерсесянцем «как единство трех основных компонентов правовой формы (права как формы отношений) – абстрактно-формальной всеобщности нормы и меры равенства (равных для всех нормы и меры), свободы и справедливости. Как составные моменты принципа формального равенства (а поэтому и компоненты правовой формы отношений) все элементы данного триединства (равная мера, свобода и справедливость)»(3) в рамках развиваемого В.С. Нерсесянцем формально-юридического правопонимания «носят чисто и последовательно формальный характер. Ведь право как форму отношений не следует смешивать с фактическим содержанием этих отношений.
(1) Нерсесянц В.С. Сравнительное правоведение в системе юриспруденции // Государство и право. – 2001. – № 6. – С. 6.
(2) Мальцев Г.В. Буржуазный эгалитаризм: эволюция представлений о социальном равенстве в мире капитала. – М. : Мысль, 1984. – С. 17.
(3) Нерсесянц В.С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства. – М., 1998. – С. 4.
Важно также отметить, что названные элементы не только дополняют, но и предполагают, подразумевают друг друга, ибо являются лишь различными проявлениями (разными аспектами и формами проявления) единого правового начала – принципа формального равенства (а вместе с тем – и правовой формы отношений)»(1):
Согласно учению В.С. Нерсесянца, право есть форма отношений равенства, свободы и справедливости, определяемая принципом формального равенства участников данной формы отношений. В.С. Нерсесянц пишет: «…везде, где есть (действует) принцип формального равенства (и конкретизирующие его нормы), есть (действует) право, правовая форма отношений. Формальное равенство как принцип права и есть правовое начало, отличительное свойство и специфический признак права.
В праве нет ничего, кроме принципа формального равенства (и конкретизации этого принципа). Все, выходящее за рамки этого принципа и противоречащее ему, является неправовым и антиправовым»(2). Одновременно В.С. Нерсесянц учит различать термины «равенство» и «уравниловка», переводя последний из политического и бытового (с презрительно-негативным оттенком) в научный оборот(3). Всеобщность принципа формального равенства относительна, «поскольку ограничивается лишь субъектами отношений, регулируемых правом и опосредуемых правовой формой.
Как состав участников, так и круг правовой формы отношений исторически изменчив и отражает социально-историческую эволюцию от деления людей на свободных и несвободных до признания формального равенства и свободы всех. На тех ступенях этой эволюции, где сохраняется еще полная или частичная несвобода той или иной части людей (рабство, крепостничество), само право и пользование правовой формой представляют собой привилегию (право-привилегию) по отношению к тем, кто не включен в круг формально равных, не признан субъектом права, не допущен в сферу пользования правовой формой и правовым типом отношений, не защищен правом. Индивид признавался субъектом такого права-привилегии не в качестве человека как такового, а лишь в качестве определенным образом (и для определенного круга отношений) выделенного, избранного, маркированного, словом – частичного, привилегированного человека (как члена определенного рода, сословия, группы, обладателя определенного имущества, социального положения и пр.). На различных ступенях исторического пути и современной концепции прав человека мы имеем дело с тем или иным вариантом частичного, ограниченного, привилегированного человека, последним типом в этом историческом ряду является гражданин (человек как член государства), а последней формой прав привилегированного человека – права гражданина (в их соотношении с правами человека)»(4).
В соответствии с определением категории «право» (по В.С. Нерсесянцу) при социализме права как такового не существует, так как при этом политическим режиме у индивидов отсутствуют как правовые привилегии, так и различия в правах на соответствующие объекты, поскольку в отношении к этим объектам как средствам производства никто вообще не имеет права, из чего следует вывод об отсутствии у индивида индивидуальной свободы и невозможности конкретизировать общество на индивидов – субъектов права.
(1) Там же.
(2) Там же. – С. 5.
(30 См. подробнее: Нерсесянц В.С. К праву. О происхождении равенства (из неопубликованного) // История государства и права. – 2009. – № 17. – С. 2–7.
(4) Нерсесянц В.С. ?Декларация прав человека и гражданина? в истории идей о правах человека // Социологические исследования. – 1990. – № 1. – С. 132–133.
«Общественные (в том числе и хозяйственные) отношения регулируются здесь иными (неправовыми) средствами и нормами»(1). По этому вопросу мнение В.С. Нерсесянца расходится с выводами С.С. Алексеева(2), по-иному понимающего суть такого явления, как «право». С.С. Алексеев, разделяя по факту любое право на публичное и частное (даже в тех государствах, в которых юридическая доктрина не признает подобного деления по идеологическим соображениям), формулирует суждение, согласно которому в пределах одного государства системы публичного и частного права «могут в весьма большой степени существовать и развиваться независимо друг от друга»(3).
«Исторический пример тому, – пишет С.С. Алексеев, – право Древнего Рима. Имперский, по своей основе тиранический характер публично-правовой организации общества Древнего Рима (с чередой сменяющих друг друга политических форм правления республиканского и монархического типов, разновидностей публично-правового режима для граждан Рима) существовал и развивался во многом особняком от римского частного права – права универсального уровня, реализующего в развитых и юридически совершенных и главное – стабильных юридических формах начала свободы и самостоятельности субъектов в сферах собственности, всего комплекса имущественных, семейных, личных отношений. Или – не менее выразительные примеры недавней истории. Германия с начала 1930-х до середины 1940-х гг. по своему политическому режиму, реальным публичным институтам принадлежала к группе публичных образований тиранического (национал-социалистического, фашистского) типа, а вот частное право – к весьма передовой романо-германской системе. Причем хотя национал-социалистический режим через соответствующие институты публичного права оказал известное влияние на частноправовую жизнь германского общества (в сферах статуса субъектов, семейных отношений и др.), основные институты частного права, базирующиеся на Германском гражданском уложении, и при фашистском режиме сохраняли в основном свое действие. В Италии того же времени, где также функционировали публичные институты тиранического, фашистского типа, частное право получило даже весьма серьезное прогрессивное развитие. Гражданский кодекс Италии 1942 г. по своему юридическому содержанию – передовой системный законодательный акт, – охвативший также правовой материал, относимый в условиях консервативных режимов к торговому праву»(4).
Вне зависимости от политических пристрастий можно констатировать, что советский режим, в котором функционировал СССР (включая РСФСР), никак не тоталитарнее германского либо итальянского фашистских режимов и не тираничнее реалий Древнего Рима. Поэтому в ряд приведенных С.С. Алексеевым примеров встает и советское право. Подобное автономное развитие блоков частного и публичного права, таким образом, при социализме выражается в том, что право публичное может подавляться и подменяться внеправовыми методами со стороны тоталитарной государственной власти, а вот право частное – так и остается вполне полноценным правом, используемым гражданами и применяемым судами, иными государственными органами, компетентными в частноправовой сфере.
(1) Нерсесянц В.С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства. – М., 1998. – С. 20.
(2) См.: Чашин А.Н. Цивилизм Сергея Сергеевича Алексеева // Советник юриста. – 2012. – № 10. – С. 38–54.
(3) Алексеев С.С. Линия права. – М., 2006. – С. 91.
(4) Алексеев С.С. Избранное. – М., 2003. – С. 97–98.
Так, к примеру, институт брака, хотя и претерпевал некоторые технические изменения в советский период исторического развития нашего государства, но все же оставался истинно правовым (а точнее – гражданско-правовым) институтом. Граждане СССР вступали в брак, пользовались взаимными правами и обязанностями супругов, расторгали брак, признавали его недействительным и проч. на основе норм семейного права, в административно-правовом либо судебном порядке. Поэтому все Семейные кодексы РСФСР являются законами, более того, законами правовыми, и суть источниками права. Следовательно, согласно теоретическому подходу С.С. Алексеева, социализм предполагает только деформацию права по сравнению с демократическим обществом, но никак не полную подмену права иными регуляторами, о чем пишет В.С. Нерсесянц.
Критикуя естественноправовой подход, В.С. Нерсесянц отмечает как его достоинства, так и недостатки. К достоинствам теории естественного права академик относит, в частности, наличие некоторых моментов юридического правопонимания, правда, без должного теоретического осознания и выражения.
Недостатками этого подхода к правопониманию В.С. Нерсесянц считает:
– смешение права с неправовыми явлениями – моралью, нравственностью, религией и т. д.;
– отсутствие четкого критерия отличия права от всего неправового;
– трактовка равенства, свободы и справедливости не как специфических формально-правовых понятий, свойств и характеристик, а как фактически-содержательных моральных феноменов или смешанных морально-правовых, нравственно-правовых и т. д. явлений.
В связи с этим, опираясь на свою формально-юридическую трактовку права, В.С. Нерсесянц особо подчеркивает принципиальное значение различия формального и фактического. «Дело в том, – пишет он, – что, по логике вещей, только формальное может быть всеобщим, обладать свойством всеобщности, тогда как никакая фактичность (фактическое содержание) не может быть всеобщностью, и всякое фактическое – это, по определению, нечто частное. Поэтому, будучи только формальным предметом (специфической формой, особой формальностью), право может обладать качеством всеобщности, быть абстрактно-всеобщей формой отношений и т. д.
Естественноправовой юридичности (из-за смешения формального и фактического при трактовке естественного права) как раз недостает надлежащей формальности (и всеобщности), а легистской формальности (и всеобщности) – необходимой юридичности (собственно правового начала, правовых свойств)»(1).
Подход В.С. Нерсесянца является формально-юридическим в том смысле, что право как форму отношений он отграничивает от всего неформального, фактического содержания, предполагаемого и опосредуемого правовой формой. При трактовке права В.С. Нерсесянцем преодолевается такой существенный недостаток естественно-правового подхода, как смешение права и неправовых явлений, правовой формы и фактического содержания, формально-правового и фактически-содержательного.
(1) Нерсесянц В.С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства. – М., 1998. – С. 6.
Одновременно взгляды В.С. Нерсесянца не укладываются в легистский тип правопонимания. В отличие от позитивистов он трактует право не как пустую форму, годную для любого произвольного содержания (нормативного и фактического), а как специфическую форму, обладающую особыми формализованными характеристиками и свойствами, отличающими право от неправа. Формально-юридический подход В.С. Нерсесянца представляет собой содержательное понимание, определение и толкование права. При этом понимание, определение и толкование права формально, а не фактически-содержательно.
Право в трактовке В.С. Нерсесянца обладает следующими формально-содержа тельными свойствами:
– формально-всеобщая равная мера;
– свобода;
– справедливость.
Следовательно, право, учит В.С. Нерсесянц, есть не просто форма приказа и долженствования, не пустая и всеядная форма, допускающая любое (в том числе – и произвольное) фактическое содержание, как это имеет место у легистов (особенно у Г. Кельзена), а юридически определенная форма, включающая и выражающая свойства и требования права и тем самым отвергающая все антиправовое.
В рамках формально-юридического подхода под «формальным» В.С. Нерсесянц имеет в виду формальность (формальные характеристики) права в его разграничении с законом (позитивным правом), а не позитивистски трактуемую формальность закона (позитивного права), когда полностью отрицаются объективные (независящие от официальной власти) свойства и вместе с тем отличительные особенности правовой формы. Под «юридическим» же академик имеет в виду не естественное или позитивное право, не «юридическое» в естественноправовом или легистском толковании, а либертарно понимаемое право в его различении с законом (позитивным правом), т. е. «юридическое» – в смысле авторской трактовки принципа формального равенства.
Одновременно в контексте учения В.С. Нерсесянца учтены в преобразованном виде и развиты дальше элементы как естественноправового юридизма, так и легистского формализма.
В этом месте считаем весьма полезным сравнить понимание права как всеобщей и необходимой формы свободы с дореволюционным учением о понимании права Н.М. Коркунова. В конце ХIХ – начале ХХ в. названный представитель русской юридической мысли остро критиковал тех из своих современников, которые понятие права наполняли содержанием свободы(1). «Определение права как норм свободы, – писал он, – есть выражение индивидуалистического направления в науке права.
(1) Ср.: ?Теории свободы пользовались большой популярностью в XVIII и первой половине нашего столетия и насчитывают много блестящих представителей в прошлом (например, Кант, Гегель, Пухта, Краузе), но и теперь еще не совсем лишились приверженцев. Формулы определений в частностях разнообразны (право есть порядок человеческой свободы; разграничение сфер свободы; организация, охрана свободы; устройство отношений жизни для целей свободы; примирение свободы и равенства и т. п.), но преобладающая тенденция состоит в признании осуществления индивидуальной свободы основной и ценнейшей задачей права; таким образом, преобладающая точка зрения в этих теориях не столько теоретическая, сколько политическая, и главный их недостаток – смешение этих двух различных точек зрения. Поскольку некоторые из этих определений представляются определениями с точки зрения содержания норм права, имеют в виду указать то, что нормы права по своему содержанию представляют проведение начала свободы, они подходят лишь к известным категориям норм права (например, законы, запрещающие рабство, посягательство на чужую свободу, предоставляющие право самоуправления и т. д.), но не только норм права, а, например, и нравственности, другие же нормы права явно им противоречат (например, нормы права, устанавливающие рабство, крепостное состояние, стеснение свободы слова, передвижения и т. п.) или во всяком случае не могут быть подведены под принцип свободы. Законы о рабстве, классовом подчинении и т. п. показывают также наглядно, что законодатели вовсе не всегда создавали нормы права для целей свободы и что практическим результатом норм права может быть в конкретном случае именно не свобода, а противоположное этому начало?. (Петражицкий Л.И. Теория и политика права. Избранные труды / науч. ред. Е.В. Тимошина. – СПб., 2010. – С. 319.)
Покуда в обществе человеческом видели совокупность автономных личностей, связанных сознательным договором, а в праве систему правил, размежевывающих свободу этих личностей, такое определение было вполне последовательно. С изменившимися взглядами на общество и на отношение к нему личности оно оказывается непригодным. Личность не признается уже теперь высшим, определяющим весь общественный порядок фактором. В ней видят, напротив, произведение общества и скорее склонны личность подчинять обществу, а не наоборот.
Законодательство не ограничивается размежеванием одних индивидуальных интересов, а все больше и больше обращает внимание на регулирование общих интересов, не могущих быть приуроченными к отдельной личности. При таких условиях определение права как норм свободы уже не может быть удерживаемо»(1). Приведенная цитата относится к историческому периоду, в который сложились предпосылки зарождения таких тоталитарных режимов, как фашистский и коммунистический, которые, как известно, человеческую личность ставят на второй план, заслоняя ее обществом (в лице государства). Осуществленный в конце ХХ в. в нашей стране отказ от тоталитаризма, командно-административной системы, поворот к демократии в полной мере соответствуют повороту отечественной юридической науки лицом к личности, к обеспечению ее свобод. Это обусловливает своевременность и ценность юридического либертаризма.
Сам В.С. Нерсесянц о своей теории писал следующее: «…разрабатываемая нами теория различения права и закона (позитивного права) направлена как против легизма (юридического позитивизма), так и против смешения права с моралью, нравственностью и другими видами неправовых социальных норм»(2).
В.В. Лапаева, в свою очередь, дала следующую, краткую, но емкую характеристику значения раскрываемой здесь теории: «Данная концепция, выросшая на базе осмысления мировой философии права и уникального опыта советского бесправия, исходила из понимания сущности права как формального равенства в свободе и давала правовой теории и практике критерий для различения права как формы свободы от властного произвола как ничем не ограниченной воли»(3).
Теперь считаем полезным привести комментарий В.В. Лапаевой к рассматриваемой части учения В.С. Нерсесянца, дающий четкое представление о различии типов правопонимания. «В.С. Нерсесянц считает, – пишет она, – что к легистскому правопониманию относятся подходы, отрицающие наличие у права собственной сущности, к естественно-правовому типу правопонимания – концепции, рассматривающие естественное право одновременно и как сущность, и как правовое явление, и либертарно-юридическому типу – концепция, построенная на различении правовой сущности и правового явления»(4).
(1) Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. 2-е изд. (по изд. 1914 г.) / Предисловие И.Ю. Козлихина. – СПб., 2004. – С. 87.
(2) Нерсесянц В.С. Философия права. – М. : НОРМА-ИНФРА-М, 1998. – С. 18.
(3) Лапаева В.В. Типы правопонимания: правовая теория и практика : монография. – М. : Российская академия правосудия, 2012. – С. 6.
(4) Там же. – С. 30.
Об объекте, предмете и методе юриспруденции. Основа учения В.С. Нерсесянца об объекте, предмете и методе юриспруденции зиждется на следующих постулатах:
– юридическая наука возникла, развивалась и развивается как юриспруденция, предмет которой – понятие права и соответствующее правовое понятие государства(1);
– юриспруденция – наука о свободе(2) (примечательно, что С.С. Алексеев пишет, что «право для того и появилось на свет в условиях цивилизации, чтобы служить свободе»(3));
– предмет юридической науки – это сущностные свойства права и государства в их понятийно-правовом постижении и выражении(4);
– предметом юридической науки является понятие права;
– объектом юридической науки является позитивное право;
– предмет каждой отдельной юридической науки – это определенный аспект основных свойств объективной действительности в их понятийно-правовом постижении и выражении(5);
– применительно к отдельным отраслевым юридическим наукам: предметом отраслевой юридической науки является понятие соответствующей отрасли права, но не позитивное отраслевое право, не отраслевые нормативные правовые акты, которые относятся к объекту этой отраслевой науки;
– понятия отраслей права есть формы конкретизации единого для данной концепции юриспруденции понятия права, обусловленное особенностями свойств исследуемой объективной действительности, т. е. объектов данных отраслевых наук как явлений объективного мира в их взаимосвязи и взаимодействии с иными явлениями;
– предмет общей теории права и государства – это формулирование, разработка и конкретизация единого общего понятия права и государства в качестве предмета и метода юриспруденции как системы юридических наук(6);
– в процессе научного познания юридический метод постигает и выражает объект науки как ее предмет, т. е. юридический метод преобразует эмпирический объект в теоретический предмет(7);
– само понятийно-правовое постижение и определение соответствующего круга эмпирических явлений (объектов) в качестве действующего (позитивного) отраслевого права являются результатом познавательных, системообразующих и структурообразующих функций юридического метода, с помощью которого осуществляются конкретизация и преломление общего понятия права применительно к познанию особенностей данных объектов. Этим обусловлены особенности юридического метода в сфере отдельных юридических наук.
Кроме того, В.С. Нерсесянц при разработке теоретических положений о предмете юридической науки исходит из следующих предпосылок:
1) у одной науки может быть только один предмет исследования (в противном случае следовало бы говорить о двух или более самостоятельных науках);
2) теория государства и права есть единая наука (иначе необходимо признать две самостоятельные науки: о государстве и о праве).
(1) Нерсесянц В.С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства. – М., 1998. – С. 60.
(2) Там же. – С. 61.
(3) Алексеев С.С. Линия права. – М., 2006. – С. 233.
(4) Нерсесянц В.С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства. – М., 1998. – С. 63.
(5) Там же. – С. 71.
(6) Там же. – С. 73.
(7) Там же.
Сформулированные предпосылки позволили В.С. Нерсесянцу обосновать тезис о том, что предмет юридической науки может (и должен) быть только один. Таким предметом является формальное равенство. «При определении предмета юриспруденции лишь на сущностном уровне можно сказать, что предмет юридической науки – это формальное равенство»(1). Формальное равенство при этом проявляется в трех модусах: равенстве, свободе и справедливости. Более конкретно: «предмет юридической науки – это формальное равенство и формы его проявления»(2).
А вот объектов у правовой науки, считает В.С. Нерсесянц, все-таки два(3).
Во-первых, объектом юриспруденции являются реальные явления права (фактический наличный закон, т. е. действующее позитивное право и все связанные с ним другие явления), а во-вторых – реальные явления государства (фактически наличная официальная власть и все связанные с ней реальные явления). Таким образом, имеем единство предмета науки при двух разных объектах (рис. 1).
Проблема постсоциализма. Формационную проблему постсоциализма В.С. Нер сесянц наиболее последовательно формулирует на страницах монографии «Национальная идея России во всемирно-историческом прогрессе равенства, свободы и справедливости. Манифест о цивилизме»(4). Для начала В.С. Нерсесянц задается вопросом: если социализм в ряде стран, вошедших в ХХ в. в эту историческую формацию, окончен, то что же должно быть дальше? Если социализм признать исторической ошибкой, неудачей, то нужно возвращаться к единственной удачной и наиболее развитой из формаций – капитализму. Далее В.С. Нерсесянц последовательно обосновывает невозможность возвращения к капитализму, поскольку при этом не имеет места поступательное историческое развитие и не преодолевается одно из основных его ограничений – ограниченность частной собственности на средства производства. Далее В.С. Нерсесянц учит, что в постсоциалистических странах произошел не возврат к капитализму, а, напротив, переход к еще более высокой формации. Таким образом, если СССР обгонял в историческом развитии западную Европу и США на одну формацию, то теперь Россия, Белоруссия, Украина, Грузия и прочие государства постсоциалистического лагеря обгоняют те же государства на две формации.
(1) Нерсесянц В.С. Сравнительное правоведение в системе юриспруденции // Государство и право. – 2001. – № 6. – С. 12.
(2) Там же.
(3) См.: Там же. – С. 11.
(4) Нерсесянц В.С. Национальная идея России во всемирно-историческом прогрессе равенства, свободы и справедливости. Манифест о цивилизме. – М. : НОРМА, 2001.
У каждой исторической формации свое будущее, есть оно и у социализма, но это и не капитализм (поскольку по отношению к социализму капитализм есть не будущее, а прошлое), но и не коммунизм (поскольку коммунизм есть иллюзия). «При этом ясно, – утверждает он, – что у социализма нет и не может быть такого продолжения и будущего, как коммунизм. Не потому, что социализм был ненастоящий, а потому, что коммунизм оказался иллюзией»(1). То, что на Западе называют современным социализмом («шведский социализм»), В.С. Нерсесянцу вполне резонно видится не более чем «данью социалистической идее»(2). Это досоциалистическое государственное строительство, отличное от нашего, российского постсоциалистического. «Смысл такого «социализма» состоит в том, что развитой и богатый капитализм платит своеобразную дань социалистической идее путем ущемления собственников в пользу несобственников, чтобы упрочить сам строй частной собственности, не доводить дело до настоящего социализма. Но это, как говорится, их досоциалистические трудности»(3). Наши проблемы «из совсем другой социально-исторической эпохи и совершенно иного смысла»(4). Здесь ученый подходит к формулировке концепции цивилизма и цивилитарного права.
Концепция цивилизма и цивилитарного права. К разработке концепции цивилизма В.С. Нерсесянц обратился в 1989 г. и посвятил ей ряд серьезных публикаций(5). Цивилизм (по В.С. Нерсесянцу) – очередная общественно-экономическая формация, следующая за социализмом. Основан на цивилитарном праве. Концепция цивилизма предполагает преодоление социализма и капитализма как отмирающих общественно-экономических формаций, тем самым противостоит теории конвергенции социализма и капитализма. Поступательное развитие общества предполагает переход от социализма и капитализма к цивилизму. Соответственно следует различать постсоциалистический цивилизм и посткапиталистический цивилизм, которые обладают принципиальным единством и типологической общностью благодаря их единой основе – неотчуждаемому праву каждого на гражданскую собственность.
Цивилизм невозможен как без докоммунистического права, так и без его коммунистического отрицания. Концепция цивилизма демонстрирует ошибочность возвратного развития общества – к капитализму от социализма.
«Ограниченная позитивная диалектика Гегеля в действительности упирается в капитализм, радикальная негативная диалектика Маркса завершается антикапитализмом. Концепция цивилизма выражает, продолжает и развивает диалектику исторического прогресса, преодолевая ограниченность гегелевской и негативизм марксовой версий диалектики исторического развития»(6).
(1) Нерсесянц В.С. Философия права. – М. : НОРМА-ИНФРА-М, 1998. – С. 327.
(2) Там же.
(3) Там же. – С. 328.
(4) Там же.
(5) См., например: Нерсесянц В.С. Цивилизм как русская идея // Рубежи. – 1996. – № 4. – С. 129–153; Он же. Право гражданской собственности как основа цивилизма: концепция общественного договора // Журнал российского права. – 2001. – № 6. – С. 3–14; Он же. Концепция гражданской собственности // Советское государство и право. – 1989. – № 10. – С. 37–47; Он же. О неотчуждаемом праве каждого на гражданскую собственность // Государство и право. – 1992. – № 12. – С. 21–29; Он же. На путях к праву: от социализма к постсоциализму // Советское государство и право. – 1991. – № 2. – С. 61–69; Он же. О неотчуждаемом праве каждого на гражданскую собственность // Государство и право. – 1992. – № 12. – С. 21–29; Он же. От социализма к цивилизму: свобода, право, собственность // Собственность: право и свобода. – М. : Изд-во ИГиП РАН, 1992. – С. 3–13; Он же. Право гражданской собственности как основа цивилизма: концепция общественного договора // Журнал российского права. – 2001. – № 6. – С. 3–14.
(6) Нерсесянц В.С. Философия права. – М. : НОРМА-ИНФРА-М, 1998. – С. 328.
Характеризуя социализм как «переходный строй между капитализмом и ци вилиз мом»(1), акцентируя внимание на негативном характере принципа социализма(2), ученый видит сложность сегодняшнего дня в том, что «от обезличенной социалистической собственности необходимо перейти к индивидуализированной собственности, но вместе с тем это не может быть возвратом к частной собственности»(3).
В.С. Нерсесянц отмечает, что «анализ – с позиций либертарно-юридической теории – постсоциалистической ситуации, логики, тенденций и закономерностей постсоциалистического пути к праву ведет… к концепции цивилизма и цивилитарного права как исторически более высокой ступени права, чем буржуазное право.
Согласно концепции цивилизма, объективно возможный постсоциалистический путь к праву – это не возврат к досоциалистической ситуации, к капитализму и буржуазному праву, а движение вперед – к цивилитарному строю и цивилитарному праву, которое кроме присущего буржуазному праву всеобщего формально-правового равенства включает в себя и качественно новое (постсоциалистическое и небуржуазное) правообразование в виде неотчуждаемого реального права каждого на равную гражданскую (цивилитарную – от латинского цивис, гражданин) собственность, т. е. на одинаковую для всех долю во всей десоциализируемой социалистической собственности. Эта концептуальная перспектива движения от неправового социализма к цивилизму и цивилитарному праву имеет важное теоретико-критериальное значение и позволяет адекватно оценить историю советской теории права и в целом марксистское учение о праве в их соотношении с реалиями неправового социализма и определить координаты постсоциалистического пути к праву в общем русле всемирно-исторического прогресса свободы, равенства и права»(4).
Экономической основой нового строя должна стать цивилитарная собственность, которая представляет собой поровну поделенная между всеми гражданами государства социалистическая собственность, с периодической корректировкой индивидуальной неотчуждаемой (это важно и отличает концепцию цивилитаризма от практики проведенной «ваучер-приватизации» советской собственности, приведшей только к моментальному формированию крупных капиталистов и средней руки буржуа на постсоциалистическом поле) доли. Сформированное таким образом общество цивилитарных собственников свою долю будет сдавать в аренду государству (т. е. на практике: здание какого-либо министерства в идеальных (но не реальных!) долях принадлежит всем гражданам России, которые по взаимному согласию сдают его в аренду государству для размещения министерского аппарата, а получаемая арендная плата подлежит разделу между всеми гражданами цивилитарного государства). «Идея гражданской собственности, – резюмирует В.С. Нерсесянц, – главный вывод из всего предшествующего социализма»(5).
Цивилитарное право (по В.С. Нерсесянцу) – новый, послебуржуазный и постсоциалистический тип права, основанный на сохранении принципа формального равенства и дополнении его принципом равного права каждого на одинаковый для всех минимум собственности. Цивилитарное право, таким образом, по своему уровню развитости и содержанию находится выше всех предшествующих типов права.
По мнению В.С. Нерсесянца, ни цивилизм, ни цивилитарное право невозможны как без докоммунистического права, так и без его коммунистического отрицания.
(1) Там же. – С. 333, 349.
(2) Там же. – С. 334.
(3) Там же. – С. 335.
(4) Нерсесянц В.С. Юриспруденция. Введение в курс общей теории права и государства. – М., 1998. – С. 156.
(5) Нерсесянц В.С. Философия права. – М. : НОРМА-ИНФРА-М, 1998. – С. 344
Продолжение статьи читайте на страницах журнала «Советник юриста» №4/2013 |
