Данилушкин М.В.,
адвокатский кабинет «Уруз»
«Коррупция представляет собой один из способов избежать государственных ограничений. Отсюда следует, что, чем больше этих ограничений,
тем мощнее размах коррупции»
М. Пинто-Душинский
Коррупция – неизбежность, сопровождающая существование монетарной экономики.
Как говорили известные авторы в одном очень известном романе (смысловая цитата), если в стране циркулируют денежные знаки, то это значит, что у кого-то их должно быть очень много. Основные проблемы миропонимания российской ойкумены?
ЛЕГИЗМ, ПОЗИТИВИЗМ, ЭТАТИЗМ, ЭГАЛИТАРИЗМ.
Как частное следствие российская юридическая общественность имеет склонность к юридическому романтизму, к идеализации позитивного права. Это один из полюсов, на другом полюсе – массовая общественная разубежденность в эффективности права, правовой нигилизм. Преодолеть данную разобщенность и идеологический диссонанс можно только сближением с последующей конвергенцией данных полюсов.
Зарегламентированность поведения – это одна из проблем российского правопорядка, а также в общем российской действительности.
Задумаемся: в одной инновационной справочной правовой системе находится больше семнадцати миллионов документарных артефактов, которые должны оказывать влияние на правовой климат в нашей стране. СПИСОК ПОПОЛНЯЕТСЯ ДЕНЬ ОТО ДНЯ!
Сонм принятых в стране норм законов и подзаконных актов уже не может быть осмыслен даже профессионалами юридического направления.
Данная ситуация, по нашему мнению, далека от нормальной.
В правовой науке КУЛЬТ И ИДОЛ – это влияние комплекса позитивных норм на жизнь общества. Но это очевидный диссонанс, гуманитарии, которыми являются юристы, мыслят себя в данной ситуации как специалисты по разработке программного обеспечения. Мы ввели некую инструкцию в программный код, и она будет незыблемо и неукоснительно исполнена. Но это не так. Правовое регулирование представляется намного более сложным феноменом. Думается, что одна из главных задач государственного строительства – это отработка модели влияния правовой нормы на объективную среду.
Позитивное право само по себе может создавать и способствовать культивированию условий для сохранения негативных для общества явлений.
Теоретически нормы позитивного права с разных сторон и с разной эффективностью могут воздействовать на коррупцию, они могут обеспечивать или не обеспечивать организацию предупреждения и борьбы с коррупцией, сужать или расширять возможности действия различных факторов коррупции, варьировать удовлетворенность бенефициаров коррупционных акций, увеличивать или уменьшать транспарентность коррупционных действий и неотвратимость наказания за них.
Некоторые исследователи отмечают, что для норм российского позитивного права характерна высокая степень конфликтности, неаутентичности, неопределенности, противоречивости.
Это немудрено, учитывая, что при валовом количестве норм снижается их качество. Опять обратимся к отечественным классикам, как говорится, «рукописи не горят», есть жемчужины юридической мысли, которые никогда не теряют своей актуальности, их можно было бы принять как идеальную модель (например, Положение о простом и переводном векселе).
Автором предлагалось, и вероятно, нуждается в повторении, объявление моратория на правотворческую деятельность на срок не менее года. За это время, как предполагается, возможно будет точно ощутить на уровне общества и государства, а не много ли мы, собственно, пытаемся урегулировать. Если говорить аналогиями программинга, критически необходимо провести «оптимизацию» кода.
Нормы позитивного права не помогают гражданам, а создают ситуацию «перенасыщенности», которой можно пользоваться не во благо. Кроме «перенасыщенности» возникает в обществе и суетливость, погоня за бесконечными новеллами нашей правовой действительности и затем как эффект бумеранга – возврат к правовому нигилизму, неверие, растерянность, состояние ментальной паузы. Чем ловко пользуются социальные инженеры и манипуляторы всех мастей.
Установление непомерно высоких требований к субъектам общественных отношений (и неверие этих самых субъектов в континуум корреспондирующих прав-обязанностей) заставляет их искать пути обхода правовых препятствий, в частности, с помощью подкупа публичных служащих.
В ООН давно было достигнуто понимание, что существуют три основных принципа, которые должны быть реализованы законодательством любой страны в борьбе с коррупцией:
– обеспечение прозрачности деятельности публичных органов власти;
– обеспечение их подотчетности обществу;
– четкая фиксация принципа господства права.
Важнейшей чертой права, обеспечивающей благоприятность юридического климата для коррупции, является предоставление свободы усмотрения публичным служащим и иным должностным лицам. Указанная свобода может прямо закрепляться в нормах позитивного права или вытекать из неясных, противоречивых, некодифицированных норм права.
Нормы административного и служебного права должны обеспечивать всесторонний общественный контроль за деятельностью публичных должностных лиц и органов государственной (муниципальной) власти.
Особое внимание во многих программах противодействия коррупции обращается на установление процедур принятия как нормативных, так и правоприменительных решений должностными лицами и властными органами. Эти процедуры должны быть понятны гражданам, осуществляться с наивысшей степенью транспарентности. Также следует разорвать своеобразную «Ленту Мебиуса» – ситуацию, при которой жалоба либо иное обращение гражданина мистическим образом возвращается к субъекту, чьи действия обжалуются либо подвергаются сомнению.
Правоприменение для граждан усложняется, расширяется полномочие должностных лиц широким употреблением «каучуковых» норм, норм с отсылочным и бланкетным способом дистрибуции правовой информации.
Вовлечению и участию в коррупционном обороте в достаточной мере способствуют широкие дискретные полномочия публичных служащих при осуществлении разрешительной деятельности (разнообразные выделения квот, решение финансовых вопросов, таких как предоставление помощи, налоговых льгот).
Корпорации находят удовлетворение в частноправовых процедурах, но и тут их настигает зарегулированность. В качестве «звоночка» можно назвать возобновившиеся разговоры о «неправильности» Закона о третейских судах.
На взгляд автора, данное обстоятельство – недвусмысленный индикатор «зарегулированности» нашей общественной жизни, которое, повторюсь, само по себе и порождает коррупцию.
Еще одним болезненным симптомом нашей правовой действительности является тот неоспоримый факт, что верховенство законов вымещается полным приоритетом подзаконных актов.
Полная зависимость граждан и их объединений от государственного аппарата создается нормами административного права. Возможности должностных лиц по своему усмотрению распоряжаться бюджетными средствами повышают значимость и коррупционную наполненность этих лиц.
Исполнительные органы получают возможность принимать решение о том, кого и в какой степени финансировать, исходя из наличия реальных средств.
Стоит признать, что очень активно работает механизм нейтрализации прав и свобод граждан, для преодоления которого приходится искать «высокого» покровительства у разнообразной палитры должностных лиц. В сочетании с правовым нигилизмом данная смесь дает убойную комбинацию.
Одна из нездоровых тем, дестабилизирующих нашу гармонию, – это, как было упомянуто выше, эгалитаризм.
Нормы, закрепляющие повсеместное вмешательство государства в хозяйственную жизнь, способствуют перверсированию экономики, сублимации здоровых экономических форм в симулякры правильного, отлаженного функционирования экономики, формированию властно-предпринимательских групп с тесными коррупционными связями внутри них.
Нет у нас закона о доступе граждан к информации, который мог бы быть навеян американским Freedom of Information Act. Законы о нормотворческой деятельности и регламенты представительных органов не требуют обязательного проведения общественных слушаний по ключевым вопросам.
Бытует подкуп должностных лиц с целью ускорения или качественного разрешения дел.
Например, порядок регистрации лиц по месту пребывания и жительства позволяет сделать вывод о том, что он очень усложнен и приводит к массовому нарушению установленных норм.
Работники ОФМС имеют возможность систематически взимать с нарушителей коррупционную ренту.
Недоступными (а если и доступными, то на возмездно-коммерческой основе) для граждан являются реестры документов, издаваемых публичными органами, и сами документы. Вероятно, стоит подумать о создании доступной, безвозмездной и незатратной, в смысле пользования справочной правовой системы. Перечисленные обстоятельства усиливают возможности для произвола должностных лиц и стимулируют создание коррупционных связей.
Зарегулированность предпринимательской деятельности нормами административного права привела к тому, что в России сложились отношения феодально-номенклатурного капитализма, при которых успешное занятие предпринимательством и сохранение прав собственности на имущество возможно только при условии покровительства со стороны каких-либо должностных лиц (отсюда и потребность бизнеса защитить себя через бенефициарные пирамиды). Создание правовых барьеров для предпринимателей, опутывание территории их обитания «красной лентой» (red tape – синоним забюрократизированности) сопровождаются подкидыванием «преференций» лояльным (опекаемым чиновниками) предпринимателям.
Обычный режим предпринимательской деятельности невозможен без нарушения каких-либо административных норм (их просто слишком много!), в связи с чем у должностных лиц всегда существует возможность проводить избирательное привлечение к ответственности тех лиц, которые не удовлетворяют те или иные притязания упомянутых должностных лиц.
Представители уголовной и криминалистической науки отмечают, что в российском уголовном праве отсутствуют такие составы преступлений, как коррупционный лоббизм, коррупционный фаворитизм, внесение тайных взносов на политические цели, внесение взносов в избирательные фонды с целью получения впоследствии государственных должностей, закрытое проведение приватизации и залоговых аукционов, незаконное предоставление налоговых и таможенных льгот (в том числе неприменение санкций за нарушение норм налогового, таможенного, хозяйственного права).
Ослабление давления государственного аппарата на общество возможно путем расширения предмета регулирования частного права и ограничения предмета регулирования публичного права. Антикоррупционное значение имеют нормы, сокращающие налоговое бремя населения, уменьшающие расходы государства, ограничивающие государственное вмешательство в экономику.
Чем меньшую долю валового внутреннего продукта государство будет отнимать у общества и распределять через свои структуры, тем меньше будет коррупционная вовлеченность.
Для анализа финансовой деятельности государственных органов предлагается привлекать независимые аудиторские фирмы (Принцип 11 Резолюции Комитета министров Совета Европы № 24).
Глобальная программа ООН против коррупции выделяет в качестве важнейшей профилактической меры принятие государствами кодексов поведения государственных служащих и иных должностных лиц. Правила поведения – мощный сдерживающий и постулирующий верную модель взаимоотношений с обществом фактор.
Каков же, по мнению автора, единственный путь отхода от проблемы коррупции? Как отмечалось выше, в монетарной модели экономики явление покупки услуг будет существовать всегда. Автор полагает, что при отсутствии эффекта «борьбы» с коррупцией, вероятно, стоит обратиться от чисто правовых инструментов к достижениям иных сфер человеческого знания. Автор предлагает воспользоваться наработками нейролингвистического программирования (НЛП). При необходимости изъять из психических реалий тревожащее объект явление в НЛП применяется рефрейминг; слово двухсоставное, образовано от двух английских слов: «фрейм» – рамка, шаблон, стандарт и приставки «ре» – близкой к русской приставке «пере».
По данным Википедии, «рефрейминг» – термин, используемый НЛП для описания используемых им процедур переосмысления и перестройки механизмов восприятия, мышления, поведения с целью избавления от неудачных (возможно, даже патогенных) психических шаблонов.
Предложения автора в этой связи следующие:
1. Прекратить информационную поддержку мысли о существовании в России «коррупции», вывести это слово из обихода.
2. Декриминализировать «коррупционные составы» уголовного закона.
3. Ввести в России правовой институт лоббизма, определить его разновидности.
4. Ввести жесткое правило, что любые контакты и интеракции, любые преференции и фаворитизм между заинтересованными лицами могут существовать только в рамках правового института лоббизма.
5. Обеспечить полную транспарентность лоббистских взаимоотношений, в том числе через обязательную регистрацию лоббистских транзакций и эволюций на специально отведенном портале в телекоммуникационных сетях.
6. В наиболее экономически депрессивных регионах России ввести оффшорные режимы по типу BVI. Автор полагает, что подлежит оффшоризированию территория России от Чукотки до Урала. | 
